– Конечно, поеду.
Жакоб встал. Ему и в голову не приходило, что он может остаться в стороне.
Он немедленно позвонил своему ассистенту и объяснил, что будет отсутствовать несколько дней. Оставил подробные инструкции, уложил вещи в чемоданчик и сел в автомобиль. Жардин долго гнал машину сквозь ночную тьму. Когда начали слипаться глаза, вырулил на обочину и на несколько часов забылся сном. На следующий день утром он был уже в Руссильоне.
Когда Жакоб приблизился к дому Мишеля Сен-Лу, его взору открылась картина, которую он запомнил на всю жизнь. Деревенский дом, залитый щедрым солнцем; окна гостиной распахнуты, белые тюлевые занавески слегка колышутся на ветру. Насупленный Мишель сидит возле мольберта, размазывая по холсту краску. Перед ним, раскинувшись на камышовом кресле, лежит Сильви. Она обнажена по пояс; длинная, широкая юбка прикрывает ноги. Голова Сильви откинута назад, волосы свисают до самого пола. Полузакрытые глаза поражают невероятной синевой. Выглядела эта сцена интимно, по-семейному.
Лицо Жакоба исказила гримаса ревности. Каролин его обманула! Он будет здесь лишним.
– Привет, Мишель. Привет, Сильви, – сказал он неестественно громким голосом. – Надеюсь, я не слишком вам помешал?
– Жакоб! – Его друг отшвырнул кисть и бросился ему навстречу. – Как же я рад тебя видеть! – Он с неподдельной радостью пожал Жакобу руку. – Сильви, смотри – Жакоб приехал.
Он тщательно выговаривал каждый слог, словно говорил с маленьким ребенком.
– Видишь, это Жакоб, – повторил он.
Сильви даже не пошевелилась. Лишь ее глаза открылись чуть шире.
Мишель подошел к ней, потряс ее за плечи.
– Оставь ее в покое, – тихим, угрожающим голосом приказал Жакоб. – Я сказал – оставь ее!
Это был голос не ревнивого любовника, а врача. Жардин понял, что Сильви в тяжелом состоянии.
При звуке его голоса Сильви медленно повернула голову в его сторону. Губы ее растянулись в белозубую улыбку, но сразу после этого ее лицо приняло прежнее безучастное выражение.
Жакоб стиснул кулаки. Он жестом пригласил Мишеля пройти в соседнюю комнату. На стенах среди множества холстов были развешаны фотографии. Судя по всему, сделаны они были недавно. На одном из снимков Мишель Сен-Лу склонился над Сильви, властно накрыв ладонями ее голые груди. Жакоб собрал в кулак все свое мужество.
– Что тут происходило? – спросил он, убедившись, что Сильви их не слышит.
Мишель пожал плечами. Лоб его был озабоченно нахмурен.
– Сам не понимаю. Все было прекрасно, Сильви буквально лучилась от счастья. – Его взгляд принял мечтательное выражение. – А где-то примерно с неделю назад все вдруг изменилось. Конечно, Сильви всегда была немножко бешеная, но все мы к этому привыкли. Мы оба писали ее портреты, и Макс, и я. Еще здесь была Настаси. Девочки рисовали, мы вместе плавали, выпивали, гуляли, упражнялись в автоматическом письме. В этом жанре Сильви была особенно хороша. У нее получались прекрасные эротические рисунки, единороги, изображения виноградной лозы.