– Вы тоже видели его?
– Да.
– Когда?
Она посмотрела на свои руки, вцепившиеся в подлокотники.
– Поздним летом. Мне было четырнадцать, и наш дом стоял возле Валунов. Сейчас его уже нет. Снесли много лет назад. – Она перевела взгляд на огонь и стала смотреть на камин, наблюдая за всполохами пламени. Потом откинулась на спинку кресла; на фоне темной обивки ее серебристые волосы походили на нимб. – Я помню ту ночь, был страшный ливень. Я проснулась и услышала гром. Потом подошла к окну и увидела что-то странное на воде. Свет. Свечение. Оно длилось всего несколько минут, а потом… – Судья Китинг немного помолчала. – Пока я будила родителей, оно пропало, и вода снова стала темной. – Айрис покачала головой. – Разумеется, они мне не поверили.
– А больше вы его не видели?
– Один раз видела. Спустя несколько недель, тоже во время ливня. Но недолго – оно быстро потухло.
– В тот вечер, когда мы с Клэр видели это свечение, тоже был сильный дождь.
Она подняла взгляд на Линкольна.
– Все эти годы я думала, что это была просто вспышка молнии. Или обман зрения. Но сегодня впервые узнала, что не я одна видела его.
– Почему вы не сказали? К вам бы они прислушались.
– Люди начали бы задавать всякие вопросы. Когда я это видела, в каком году.
– В каком году это было, судья Китинг?
Она отвернулась, но он успел заметить, как слезы блеснули в ее глазах.
– В тысяча девятьсот сорок шестом, – прошептала она. – Это было лето сорок шестого года.
В том году родители Айрис Китинг погибли от рук ее пятнадцатилетнего брата. В том году и сама Айрис совершила убийство, в целях самообороны. Она столкнула родного брата из окна мансарды; у нее на глазах мальчик разбился насмерть.
– Теперь вы понимаете, почему я промолчала, – добавила она.
– Своим признанием вы могли бы все изменить.
– Никто не хочет слышать об этом. А я не хочу говорить.
– Это было так давно. Пятьдесят два года…
– Пятьдесят два года – ничто! Посмотрите, как они до сих пор относятся к Уоррену Эмерсону. И в этом тоже моя вина. В детстве мы были так близки. Я считала, что однажды мы станем… – Она вдруг запнулась. Ее взгляд снова замер на камине, в котором догорали угольки. – Все эти годы я избегала его. Притворялась, будто его не существует. И вот теперь я слышу, что, возможно, он ни в чем не виноват, это была всего лишь болезнь. Инфекция мозга. Но теперь слишком поздно просить у него прощения.
– Никогда не бывает слишком поздно. На прошлой неделе Уоррену сделали операцию, и сейчас он идет на поправку. Вы могли бы навестить его.
– Не знаю, что и сказать после стольких лет. Возможно, он не захочет меня видеть.