– Надеюсь, вы прекрасно понимаете, что может из всего этого получиться, – заявила она. – Все здесь станет немецким. С этими немцами всегда так. Они стремятся всем вокруг навязать свою тупость и скуку. Скоро я стану похожа на «хаус-фрау» да и вы тоже, и не будет никаких развлечений, только музыка… музыка… музыка. А еще хуже, что никто не сможет приблизиться к королеве иначе как через Швелленбург.
– Королева, по-видимому, намерена предоставить этой несносной твари особое место в своем окружении. Но в наших ли силах воспрепятствовать этому? – спросила герцогиня Анкастер.
– И даже очень, – возразила ей мисс Чадлей и приступила к действиям.
Под ее хитроумным и умелым руководством вскоре до ушей вдовствующей принцессы дошла весть, что мадам фон Швелленбург имеет огромное влияние на королеву, что она распоряжается всем в покоях королевы и что английские фрейлины бунтуют против такого положения вещей.
Мисс Чадлей вызвали в покои принцессы, и там она высказала свое мнение о мадам фон Швелленбург, которую все считают весьма честолюбивой особой, и она – Чадлей – уверена, что эта дама на своем гнусном немецком, на котором она без умолку болтает, строит разного рода планы, чтобы управлять английским двором по своему, немецкому, разумению.
В способности мисс Чадлей чуять беду не приходилось сомневаться, даже если на нее нельзя было положиться во всем остальном. Вдовствующая принцесса любезно поблагодарила, намекнув, что и самой мисс Чадлей было бы на благо служить преданно, поскольку ее положение при дворе весьма шатко из-за ее довольно сомнительных отношений с герцогом Кингстоном. На последнее замечание мисс Чадлей недвусмысленно заявила, что ей известны некоторые подробности, касающиеся короля и некой квакерши, так как именно она помогала в этой любовной истории. Попади эти подробности в руки стихоплетов или памфлетистов, то это не просто позабавит, а непременно шокирует большинство англичан. Но она – Чадлей – будет молчать, потому что стремится сохранить уважение вдовствующей принцессы и уверена, вдовствующая принцесса намерена почтить ее своим благоденствием.
Вдовствующая принцесса склонила голову в знак признания деликатности ситуации. Отныне Элизабет Чадлей обеспечено надежное место при дворе, как бы сомнительно она себя не вела; хотя мисс Чадлей поступит правильно, если постарается не забывать, что существуют какие-то пределы, за которые принцесса никогда не выйдет, даже ради того, чтобы не допустить какого-нибудь гнусного скандала, связанного с именем ее сына.
Соотношение сил между ними было выявлено, и как всегда в моменты сомнений принцесса послала за лордом Бьютом.