А ведь когда-то места эти были не просто обитаемыми — землей обетованной. Уж Бог весть какую пакость накачал в озера заводишко, развалины которого до сих пор знаменуют собой одну из первых побед общественного мнения. Историкам это, может, известно, но я понятия не имею. И что этот завод выпускал — тоже не ведаю. Но зато не раз слышал, как вспоминают свои родные места те, кому пришлось их оставить. Сейчас-то уже получше стало, время, как известно, все лечит, а прежде тут на три километра к воде подойти нельзя было, один только запах — и тот наповал бил. И остались две осиротевшие деревушки. Небольшие. Маленькие даже. Да в том ли счастье? Что, сотня семей — мало?
Правда, не только свято, но и проклято место пусто не бывает. И понемножку сюда стали стекаться самые разные людишки. Порой мне кажется, что подобные места попросту необходимы — они дают приют тем, кому деваться больше некуда. Причем Филип совершенно зря стращал меня здешним людом. Потому как прибиваются сюда в основном обломки кораблекрушений, а вовсе не матерые уголовники. Кстати, таких обломков немало было и на тех судах, что везли колонистов в Новый Свет или ссыльнопоселенцев в Австралию. К чему это привело — объяснять не приходится. В Заброшенных деревнях можно было встретить кого угодно — от спившегося врача до мелкого жулика и от бродяги по убеждению до проповедника-неудачника. Здесь все обо всех знали, здешний народ вообще знал немало, но никто никогда никого ни о чем не расспрашивал. Прелюбопытная сдобилась тут вольница — со своими законами и нормами поведения. И нарушать эти нормы было столь же неприлично, как запускать пальцы в тарелку где-нибудь в «Стерляди золотой». Вот здесь-то и предстояло разыскать неведомого Кудесника. Судя по прозвищу, он был из тех механикусов-искусников, что перелицовывали машины для филиновой конторы. Небось соорудил себе мастерскую где-нибудь в развалинах завода и знай себе колдует, пока не нагрянет однажды очередная полицейская бригада… Знать бы только, как его разговорить? Филинов пароль — им оказался, кстати, пятак, самый обыкновенный советский пятак 1967 года чеканки — это, конечно, хорошо. Но, скорее всего, мало. Деньгам в Заброшенных деревнях предпочитали обычно натуральный продукт, и потому, покидая «Стерлядь золотую», я прихватил с собой литровую бутылку водки. Может, сгодится?
В первую из деревень я въехал, как и рассчитывал, без минут три. Не скажу, чтобы здесь было слишком людно. Но возле одного из домов, у совсем почти полегшего забора, теплился костерок и вокруг него собрались трое. Я вышел из машины и направился к ним.