Она отвернулась от тюремщиков и направилась к Хейдону, на ходу развязывая ленты под подбородком. Когда же шляпа соскользнула ей на спину, оказалось, что женщина гораздо моложе и красивее, чем предполагал Хейдон. Несколько светлых, чуть рыжеватых локонов выбивались из прически, а огромные глаза казались особенно темными на фоне молочно-белой кожи. Черты же были тонкие и необыкновенно изящные. Ее красота осветила темноту тюремной камеры – как будто из трещины в полу пробился дивный цветок. Нисколько не опасаясь испачкаться, незнакомка присела возле Хейдона. Увидев же его искаженное болью лицо, нахмурилась и спросила:
– Вы не пострадали, сэр?
Хейдон смотрел на нее как зачарованный. Теперь он понял, что она все-таки не так уж молода; паутинки тонких морщинок в уголках глаз свидетельствовали о том, что ей не меньше двадцати пяти, а возможно, под тридцать. И, судя по теням, залегавшим под глазами, и глубокой складке меж бровей, ей довелось пережить немало испытаний. Впрочем, чувствовалось, что и веселья в ее жизни было много.
В этот момент Хейдону вдруг ужасно захотелось увидеть ее улыбку – чтобы теплый свет радости осветил милое лицо, а от глаз разбежались веселые морщинки.
– Нет-нет, – пробурчал он, хотя прекрасно понимал, что его дела очень плохи. Но теперь это вряд ли имело значение. Умереть на полу сейчас, под взглядом столь ослепительного создания – это, пожалуй, предпочтительнее, чем быть повешенным на следующий день.
Хейдон смотрел на прекрасную незнакомку неотрывно – боялся, что если моргнет, то она может внезапно исчезнуть. А она вдруг протянула руку и прижала ладонь к его давно не бритой щеке. Потом прикоснулась к его лбу. Прикосновение было прохладное, нежное и вместе с тем уверенное. И почему-то оно вселило надежду на спасение. «Но это, наверное, из-за жары, – тут же подумал Хейдон. – Для меня не может быть надежды».
– Этот человек тяжело болен, – заявила незнакомка, не сводя с него глаз. – Он весь горит в лихорадке. К тому же сильно избит. Вы должны немедленно послать за доктором.
Надзиратель презрительно фыркнул. Комендант же, изобразив любезную улыбку, проговорил:
– К сожалению, мисс Макфейл, вы крайне наивны в некоторых делах. Видите ли, этот человек признан виновным в убийстве и завтра будет повешен. Он чрезвычайно опасный преступник, а казнь через несколько часов. Так что боюсь, я не смогу потревожить тюремного доктора. Да он не проживет так долго, чтобы ощутить хоть какую-то пользу от назначений нашего доктора.
Женщина замерла на мгновение. Очевидно, известие об убийстве и повешении произвело на нее впечатление, каким бы ни было ее прежнее суждение о нем. Она убрала руку, и Хейдон почувствовал себя покинутым, как будто порвалась тонкая ниточка сочувствия, соединявшая их.