– Так это она вам помогла поступить?
– Она мне учиться помогла, – серьезно сказал Богатырев. – Ну, поступил. Жить-то на что? Меня ведь не сразу снимать начали.
– А водителем вы работали?
– И водителем, и в охране. Днем учишься, по ночам делаешь вид, что не спишь, а на самом деле… Я даже спать научился с открытыми глазами! – рассмеялся он. – Веришь, нет?
– Верю!
Она вспомнила, что забыла включить диктофон. А ведь он сейчас настоящий! И интересные вещи рассказывает! Работал, учился. Тяжело ему приходилось.
– А девочка? Что с ней?
– Какая девочка?
– Ну, которая вам учиться помогала?
– А что с ней? Актрисой стала. Тоже где-то снимается.
– Вы не хотели на ней жениться?
Он мгновенно замкнулся. Уже без улыбки и всякого там заигрывания сказал:
– Не хотел. И сейчас не хочу. Не хочу ни на ком жениться.
– У вас что-то случилось? – сочувственно спросила она. – Личная драма?
– Да с чего ты взяла? Я – и вдруг драма!
– Шекспиром что, не грезили? И Гамлета сыграть не хотелось?
– Кабы все мы были Гамлеты, – развел руками Богатырев. – Но так ведь не бывает, а?
– Вы в театре не служите?
– Я свое отслужил, – он развалился на стуле. – Я еще на третьем курсе стал сниматься. И сразу в дамки. А потом засосало. Три раза хотели отчислить. Пронесло. Спасибо моей заступнице и ее знаменитому папе! Диплом получил и отвалил. Театр что? Прошлый век. А вот кино – это дело. Это будущее!
– Но в театральных постановках оттачивается актерское мастерство.
– Талант либо есть, либо его нет, – отрезал Богатырев. – Само отточится.
– А вы уверены, что он у вас есть, талант?
– Уверен.
– Что ж… Ах, да! – спохватилась Маша и пододвинула к нему листки с отпечатанным текстом. – Вот ваше интервью. Прочитайте.
Он, нехотя, стал читать. Маша в это время внимательно следила за его лицом. Наконец-то у нее была возможность его рассмотреть! И кто сказал, что Богатырев – красавец? Если приглядеться, нос слишком широкий, а вот лоб низковат, да и глаза небольшие, широко поставленные. Волосы светлые… Глаза… Она вздрогнула. Почему ей так знакомы эти глаза? Цвета гречишного меда, с золотыми искорками. И этот взгляд из-под мохнатых ресниц…
– Я крашусь, – спокойно сказал он, не отрывая глаз от текста.
– Что?
– Волосы, говорю, крашу. Что, темные корни отросли?
– Я не…
– Ты так меня разглядываешь. Что-то не в порядке?
– Я тоже крашусь, – неожиданно призналась она.
– Для вас, женщин, это нормально.
– По-моему, для любого актера это нормально.
– Да? – он поднял взгляд от текста интервью и посмотрел на нее. – Значит, ты не блондинка?
– Нет.
– Жаль.
– Тебе нравятся блондинки? – она неожиданно для себя перешла на «ты».