– Мне тоже! – горячо откликнулся Кинрю.
– Он как-то связан с мисс Браун, – добавил я.
– Нет, – возразил японец. – Такого не может быть!
– А кто оглушил меня в ее комнате? – не унимался я.
– Но это не могла быть мисс Браун! – невозмутимо ответил мой Золотой дракон.
– Как знать? – проговорил я вполголоса. – А куда же исчезли вещи, которые, в чем я уже почти не сомневаюсь, принадлежали поляку?
– Вам могло показаться, – мягко сказал японец. – Ведь вас же ударили по голове…
– Но я пока еще в своем уме, – ответил я и пересказал ему мои подозрения в отношении Гродецкого, который, как я догадывался, скрывал свою принадлежность к масонскому братству. Моему Золотому дракону я доверял, как никому другому.
– Мне кажется, Яков Андреевич, что у вас недостаточно оснований, чтобы считать его вольным каменщиком, – заметил он. – Какие-то призрачные перчатки, да странный жест…
Ведь он мог быть и случайным!
– Чутье, Кинрю, еще никогда не обманывало меня!
– Возможно, вы и правы, – вздохнул японец. – Пойду-ка я по усадьбе поброжу, – проговорил он задумчиво и вышел из комнаты. Я понял, что японец отправился к своей англичанке…
Тогда я достал свой дневник и решил записать в нем все, что случилось со мною за это время. Обмакнув в чернила перо, я задумался и невольно изобразил на чистом листе бумаге знак, именуемый в братстве «Священной дельтой». Это был глаз, заключенный в треугольник, олицетворявший собой божественное всевидящее око. Я смотрел на него и думал, но у меня все еще было недостаточно информации, чтобы прийти к каким-либо выводам. Однако я уповал на помощь Господню и потому не спешил отчаиваться. В конце-концов я все-таки решил во что бы то ни стало проникнуть в комнату Станислава Гродецкого. Я даже стал обдумывать план, каким бы образом мне раздобыть ключи от его апартаментов… Но в конечном итоге остановился на кандидатуре Кинрю, которого намеревался использовать в качестве взломщика.
Мне так и не удалось написать ни слова, все мои мысли были заняты поляком Гродецким, которого я подозревал в самых страшных грехах, вплоть до предательства.
Неожиданно раздался стук в дверь.
– Кто там? – осведомился я.
– Яков Андреевич, это Грушенька, – услышал я тоненький голосок. – Мне очень нужно с вами поговорить! – взволнованно зашептала она.
– Войди! – позволил я ей.
Дверь скрипнула, и Грушенька тенью проскользнула в мою комнату.
– Яков Андреевич, несчастье, – встревоженно проговорила она.
Сердце мое упало, почувствовав неладное.
– Что произошло? – спросил я, стараясь казаться спокойным.
– Мира, – ответила девушка.