– Да, – ответил я, имея в виду Гродецкого. Но мне так до сих пор и не удалось разобраться в его мотивах. А о доказательствах и вовсе речи не шло. Я даже не в силах был раскрыть в нем масона. И эта его выдержка тем более вселяла в меня уверенность, что он принадлежит к нашему братству.
Масон узнавал другого каменщика по знакам, пожатиям и клятве. Невольно вспомнилось мне:
"– Дай мне слово Иерусалима:
– Гиблин.
– Дай мне слово вселенной.
– Боаз.
– Сколько есть истинных уз?
– Пять: ступня к ступне, колено к колену, рука в руке, сердце к сердцу, ухо к уху.
– Истинное слово и истинная примета каменщика?
– Прощай!"
Но не мог же я подойти к Гродецкому и напрямую сказать ему все это, если он отказывался отвечать на знаки нашего братства!
– Кто он? – спросила Мира, облокотившись о мраморную колонну.
– Я не могу сказать…
– Понимаю, – проговорила индианка в ответ. Она отперла дверь ключом, и мы вошли в ее комнату, в которой царил безукоризненный порядок.
Индианка, наконец-то, присела на диван и смогла перевести дух.
– Медведев очень утомил меня, – медленно проговорила она.
– Почему он играет против нас? – неожиданно спросила Мира.
Я задумался.
– Видимо, – после недолгой паузы ответил я, – потому что еще так и не разобрался в ситуации. Он так же, как и мы, не понимает, что происходит…
В дверь постучали.
– Барышня, можно к вам? – узнал я Грушенькин голос.
– Входи, – позволила Мира, хотя я заметил, что больше всего на свете сейчас она хотела бы отдохнуть. Разговор с Лаврентием Филипповичем отнял у нее много душевных сил.
Грушенька опасливо вошла в комнату.
– Барыня, наверное, выгонит меня из дома, – медленно проговорила она, – но мне очень хочется, барышня, чтобы вы мне все-таки погадали.
– Хорошо, – согласилась Мира. – Мне не хотелось этого делать, но если ты так уж настаиваешь…
Она извлекла из комода свой обклеенный цветной бумагой сундук с гадальными принадлежностями. Я видел, что ей сильно недоставало Сварупа, ее старого индийца-слуги. Это он бережно укладывал ей в дорогу астрологические таблицы, вышитые мешочки с благовониями, разноцветные свечи и амулеты-пентакли, отлитые из свинца. Один из таких пентаклей-оберегов носил я у себя на груди. Здесь же лежал и изумрудный ларец с древней колодой карт Таро, которые Мира раскладывала только в самых особенных случаях.
Индианка опустила темно-бордовые занавеси на окнах, тяжелый бархат которых шумно упал на мозаичные плиты паркетного пола. Потом Мира велела Грушеньке затушить все свечи, которые были зажжены в канделябрах. Девушка тут же послушалась и с воодушевлением сделала то, что приказала ей предсказательница, словам которой она безоговорочно верила.