Елизавета Злотникова яростно смахнула слезы, наверное рассердившись на столь явно выказанную слабость перед лицом американо-фашистской гадины, протопала к столу и закурила, прежде чем ответить.
– Этого человека я не знаю, и ваше предположение оскорбительно для меня. Когда я проходила мимо окна, стекло разлетелось – должно быть, он с улицы наблюдал за мной, поджидая, когда я подойду поближе с картиной в руках. И по-русски приказал мне отдать ее. У меня не было выбора.
– Ты могла отказаться, он бы тебя все равно не убил, потому что ничего бы этим не выиграл.
Она резко выпрямилась, сердито выдохнув из ноздрей две струйки дыма.
– Вы забываетесь! Я не задумываясь пожертвовала бы жизнью ради этой чудесной картины, но он сказал, что сначала прострелит Челлини, а уж после меня. Я же сказала, выбора у меня не было.
Пожевывая нижнюю губу, Соунз задумался. Вернувшийся Билли Шульц пропищал:
– Ускользнул.
Оба одновременно заметили, что до сих пор держат оружие, и убрали его с глаз долой, признавая поражение, – по крайней мере, временное.
– По-моему, она говорит правду, – подал голос Тони. – Во всяком случае, я узнал человека за окном.
Рука Соунза снова дернулась к пистолету, но тут же неохотно опустилась.
– Вы случаем не потрудитесь уведомить меня о его личности… нет, погодите. Пойдемте со мной.
Увлекая Тони в другую комнату, он коротко кивнул второму агенту, одновременно ткнув большим пальцем в сторону Елизаветы Злотниковой. Шульц кивнул в ответ, оставшись рядом с девушкой. Прежде чем возобновить расспросы, Соунз тщательно закрыл дверь и нетерпеливо ждал, пока Тони смешает коктейль взамен пролитого и снова усядется в кресло.
– Учтите, я видел его лишь мельком, но спутать не мог. Его зовут то ли Наан, то ли Наум, что-то вроде этого. Он сабра, работает с Гольдштейном.
– А вы откуда знаете?
– Откуда знаю? Сами знаете, откуда! – Усталость, алкоголь и угасающие отзвуки утреннего похмелья давали себя знать. – Он один из тех, кто меня сграбастал, небось он-то меня и шандарахнул по голове. Крутой парень. Обрабатывал меня, пока Гольдштейн его не остановил, потом сам же отвез меня обратно в отель. Еще бы мне его не запомнить!
– Зачем ему картина?
– Незачем, в том-то и странность. Я же вам говорил, Гольдштейна интересует какой-то там Хохханде, я вам все об этом выложил. Его люди захватили меня по ошибке, приняв за Курта Робла. Обстоятельства сделки с картинами были ему известны, мне не пришлось ничего рассказывать. Он охотник за нацистами, а не похититель музейных ценностей.
– Однако все-таки похитил картину, если только этот субъект не действовал по собственному почину.