– Знаешь, что это? – спросил губернатор.
– Лейстомерия, – сказал Чеслав.
– Нет. Это ее дальний родственник. Знаешь, почему люди могут прививать себе «креветочек»? У лейстомерии период деления – месяц. Но даже в здоровом человеке «креветка» погибает за две-две с половиной недели. А эта штучка размножается через два часа. Ты превратишься в решето на третьи сутки.
Чеслав глядел совершенно равнодушно.
– Но у этого милого родственника есть и другие, куда более полезные черты. Она тоже вырабатывает аритромин – точнее, гамма-аритромин. Вещество очень похожее, но обладающее одним побочным свойством. Оно снижает порог возбудимости нейронов. Это лучшая в мире сыворотка правды, которую, как я уже сказал, не используют только по одной печальной причине: запустить в человека лейстостомию – значит не иметь возможности взять с него вторичных показаний. Где ван Эрлик?
Чеслав закрыл глаза.
Он очень хорошо представлял свое тело, на койке, под сверкающими лампами, в крошечной комнате, набитой злой и умной аппаратурой для вытягивания из человека мысли и жизни. Он знал эту аппаратуру. Он сам умел ее применять.
За стенами были еще стены и еще. Потом был воздух и рыжее плато, обрезанное ножом пропастей. Глубоко в костях гор цвели шестигранные кремнийорганические снежинки; высоко над плато летели пузырьки спор. Над спорами было небо, сначала синее, потом черное. Тело его лежало на дне гравитационнного колодца, одного из миллионов бесчисленных гравитационных колодцев вселенной.
Оно было маленьким белым огоньком, пульсирующим в коре головного мозга. У белого огонька были ненужные придатки в виде рук, ног и сердца. Они были как споры. Они отлетали вверх гелиевыми пузырьками. Сначала одна. Потом вторая.
– Он остановил сердце! – услышал Чеслав чей-то взбешенный крик.
Споры отделялись от высохшего ложа цветка. «Цель – это боеголовка, которая поражает любого врага». Ли Мехмет Трастамара.
Игла кардиоводителя вонзилась в грудь.
«Тело – ничто. Воля – все».
Звезды гасли одна за другой. Чужое шестнадцатилетнее тело лежало на койке, и Чеслав Трастамара глядел на него из вечности.
– Мы не можем его запустить!!!
Стальной пол вздрогнул. Мир мигнул и заорал сиреной. Ошарашенный медбрат отлетел от койки, и выскочившая из груди Чеслава игла закачалась, как маятник, с набухающей на ней синеватой каплей.
На центральный дисплей вместо кардиограммы выскочила чья-то потрясенная рожа в нарезном, под шлем, воротничке.
Чеслав Трастамара открыл глаза.
Денес, сидевший в углу, презрительно обернулся к губернатору.
– Ты спрашивал, как найти Эйрика? – сказал мальчик. – Поищи у себя в спальне.