Ротата оказалась чем-то вроде непроваренной древесной коры. Когда прибыл шнасс, Чеслав поковырялся палочкой в тарелке, пытаясь определить составляющие вони, и спросил:
– Это что, личинки жука-навозника?
– Да, – сказал ван Эрлик, – у крийнов они деликатес. Они выдерживают их на солнце десять дней, чтобы они как следует протухли, а потом лепят из них котлетки. В качестве скрепляющего фермента они используют собственную слюну. Они пережевывают личинки во рту, а потом отрыгивают их и заправляют маслом.
Чеслав посмотрел на тарелку своего собеседника, где дымилось что-то восхитительно прозрачное, с острыми рыбьими костями, торчавшими наружу, и запахом курицы, и принялся за шнасс. На курсах выживания их заставляли есть даже дерьмо барров.
В заключение им принесли кофе, налитый в суповую тарелку.
– Сэр, – спросил официант-крийн ван Эрлика, – вам не понравилось?
– Все замечательно, – сказал Эйрик.
– Просто я заметил, что на вашей тарелке много костей, – сказал официант, и одобрительно покосился на пустую тарелку Чеслава.
– Люди не едят кости, – объяснил Эйрик.
Последним официант принес блюдечко, на котором горкой лежали темно-серые камушки.
– Гравий для заточки задних зубов, – сказал официант и гордо удалился.
– Зачем вы меня вчера оставили на ужин, – спросил в упор Чеслав, – Вам хотелось поставить под сомнение мою верность Императору, да?
Ван Эрлик пожал плечами.
– Губернатор одной планеты просит напасть на другую. Он же не просит нападать на императора? Причем тут верность империи?
– При том, что это война! «Эдем» может разнести целую планету, и губернатор Тарета не поставил никаких ограничений!
– Это война, – сказал Эйрик ван Эрлик, – но сектор, которым правила Маргарита Тарета, был слишком велик, и император Валентин намеренно раздробил его. А потом его наследник нарочно стравил родственников друг с другом, чтобы они не объединились против императора. Император не сочтет орбитальную бомбардировку Альтайи изменой. Он сочтет ее необыкновенно удачным продолжением своей политики.
– Вы враг императора, – сказал Чеслав, – а рая на земле никогда не было.
– Был, – отозвался Эйрик. – Я провел там девятнадцать лет. Потом я шлепнулся о его поверхность. Наши компенсаторы взорвались еще до входа в атмосферу. Мы сыпались на планету по частям. Нас было семнадцать человек. Выжил только я.
Эйрик помолчал, а потом его смуглое лицо зажглось изнутри, словно в него вставили лампочку.
– А вот и мой гость, – сказал ван Эрлик.
Чеслав оглянулся: у стола стояла красивая серая птица с толстым брюшком и короткими крыльями. Она была похожа на филина-переростка, если бы не кисточки вместо ушей и умные фасеточные глазки.