Вместо этого он стал бороться за экологическую чистоту планеты и, когда полярные сияния встали уже над экватором, выбил из казны указ о сооружении на Ярмарке Трансорбитального Кольца.
Транскольцо, или, как его уже прозвали на планете, Гусеница, представляло собой огромную трубу, опоясывающую Ярмарку по экватору. В герметичных каналах, бегущих по оси трубы, в вакууме на магнитной подвеске висели две бесконечных ленты. В верхнюю ленту наводился ток, она начинала вращаться вокруг экватора, и по достижении первой космической скорости становилась невесомой. В этот момент в гибком развижном корпусе Гусеницы размещали груз и пассажиров. Магнитное поле ускоряло ленту дальше, и Транскольцо плавно всплывало над планетой.
После выхода на орбиту верхняя лента начинала тормозиться, а двигатели ее – вырабатывать ток, раскручивавший во втором направлении нижнюю ленту и сохранявший неизменной кинетическую энергию вращавшейся вокруг планеты Гусеницы. Корпус Гусеницы также начинался движение, окружная его скорость достигала первой космической, радиальная падала до нуля. В таком виде Гусеница и пристыковывалась к углепластиковому Кольцу, вращавшемуся вокруг Ярмарки на расстоянии в 540 км.
Основу Кольца составляли орбитальные бризантные облака, некогда распыленные боевыми кораблями ттакк, чтобы помешать бомбардировке планеты.
По расчетам, Транскольцо было способно за два часа поднять на орбиту двести миллионов тонн груза, без малейшего ущерба для экологии. Это составляло две трети ежедневного товарооборота Ярмарки. Ни на одном другом мире подобное сооружение не окупилось бы. Даже центральный мир империи, Митра, производил указов и постановлений куда больше, чем товаров, и спокойно мог обходиться орбитальными лифтами, грузоподъемность которых не превышала трех с половиной миллионов тонн в день.
Через шестьдесят километрах они ушли в тоннель и вынырнули на другой стороне Гусеницы. Здесь дождя не было. Раскаленный воздух повис над Южным полушарием оранжевым маревом, и когда машина вылетала из темных небоскребов на провешенные между антигравитаторами мосты, Чеслав видел перед собой вперемешку гигантские здания, источенные сотами дорог, и приземистые заводы. Трубы, извергавшие клубы дыма, были похожи на дула бластеров, нацеленные на солнце.
Заводы и небоскребы кончились через сорок километров, потом опять начались, потом внизу под машиной мелькнула черная, в нефтяной радужке, река, – дорога ушла к земле и рассыпалась на сотни мелких дорожек в изысканных пригородах самого большого мегаполиса Южного полушария – Чакки.