– А теперь послушайте меня вы, оба! Меня совершенно не интересуют чьи-то признания – я не судья, а контрразведчик; мне нужны лишь сведения о дислокации бойцов из Итилиенского полка. Я не собираюсь убивать этих людей: моя цель – именно предотвратить кровопролитие… Уж тут вам придется поверить мне на слово – вы проиграли, и ничего иного вам не остается. Сведения эти я получу от вас, чего бы это ни стоило. Никто, разумеется, не вправе подвергнуть допросу третьей степени сестру короля Рохана – но уж зато присутствовать при пытках сданного вами Берегонда я ее заставлю от начала и до конца, клянусь молчанием Мандоса!
Принц между тем рассеянно играл пером, лежащим поверх неоконченной рукописи, не замечая того, что левый локоть его ненароком сдвинул на самый краешек стола недопитый бокал. Еще чуть-чуть, и бокал упадет на пол, Гепард непроизвольно повернет голову на звук – и тогда он перемахнет через стол, чтобы добраться до горла шефа контрразведки, а уж там – что черт пошлет… Но тут дверь распахнулась без стука, и в комнату стремительными шагами вошел лейтенант Белого отряда: двое рядовых застыли в полумраке коридора прямо за порогом. «И тут опоздал», – обреченно понял Фарамир, однако лейтенант, не удостоив его вниманием, беззвучно зашептал на ухо Гепарду нечто весьма того удивившее. «Мы продолжим нашу беседу минут через десять, князь», – бросил капитан уже через плечо, направляясь к двери. Лязгнул замок, прогрохотали, стремительно удаляясь, сапоги, и настала тишина – смутная и какая-то растерянная, будто бы сама осознающая свою предгрозовую мимолетность.
– Что ты там ищешь? – Она была на удивление спокойна, если не сказать – безмятежна.
– Что-нибудь вроде оружия.
– Да, это правильно… Надеюсь, и на мою долю тоже?
– Видишь, малыш, я втянул тебя во все это и не сумел уберечь…
– Глупости. Ты все делал верно. Фар, просто удача в этот раз была на их стороне.
– Давай прощаться?..
– Давай. Что бы ни случилось, у нас все же был этот месяц… Знаешь, это, наверное, зависть Валаров: мы с тобой получили слишком много счастья…
– Ты готова, зеленоглазая? – Теперь, по прошествии этих мгновений, он обратился в совершенно иного человека.
– Да. Что мне надо делать?
– Смотри внимательно. Дверь открывается на нас, и косяки тоже вдвинуты внутрь…
А Гепард тем временем, опершись на зубцы надвратного укрепления, не сводил глаз с жесткого ястребиного лица Грагера, знакомого ему ранее лишь по словесному портрету. Пятачок перед воротами форта был выхвачен из мрака десятком факелов – их держали составляющие свиту барона всадники в маскировочных плащах Итилиенского полка. Переговоры шли трудно, что называется – колючками вперед: «высокие договаривающиеся стороны» были согласны в том, что следует избежать кровопролития – и только. Друг другу они – вполне обоснованно – не верили ни на ломаный грош («А что, если я сейчас попросту захвачу вас, барон, и разом решу все мои проблемы?» «Для этого вам придется открыть ворота, капитан. Откройте – и поглядим, чьи лучники круче…»); оба ни на шаг не отступали от предварительных условий. Грагер требовал, чтобы итилиенцев допустили в форт – нести охрану покоев Фарамира. Гепард желал узнать расположение их лесных баз («Вы, никак, держите меня за идиота, капитан?» «Ну, ведь предлагаете же вы мне добровольно впустить вооруженного противника внутрь крепости…»). Попрепиравшись таким манером минут пятнадцать, они сошлись на том, что Белый отряд запросит инструкций из Минас-Тирита, а итилиенцы завтра беспрепятственно пропустят гонца; на том и расстались.