Зато строфник, дряхлый дедок-манг, согнутый ревматизмом в три погибели, с клюкой в руках, наблюдал за Выжигой от ворот загона с явным интересом, ожидая его решения. Выглядел дед столь ветхим, что оставалось удивляться, как его ещё носят ноги, а не ветер, а удерживался он в вертикальном положении явно только с помощью деревянной клюки. Вцепившиеся в изогнутую, отполированную долгим употреблением рукоять пальцы напоминали когти его подопечных, а длинный острый нос – птичий клюв. Наткнувшись на взгляд Выжиги, сморчок приветливо улыбнулся беззубым ртом. Сама невинность, как же, видали мы таких. Мангам пальца в рот не клади, тут же по самое плечо откусят…
Выжига снова повернулся к своему бегунку. К своему, потому что уже выбрал. Третий в ряду здоровенный строфокамил, ростом аж в четыре десятка ладоней, способный, ежели взбредёт в маленькую клювастую и глупую птичью голову, размазать человека по земле одним небрежным ударом длинной, в рост Выжиги, голенастой лапы, лишь бездумно косил большим лиловым глазом на нового хозяина, продолжая сосредоточенно работать клювом в корыте.
Проблема была в упряжи. Выжиге она не понравилась. Металлические крепления седлового мешка-лежака казались истёртыми, кожаные ремни – заношенными и ветхими, да и сам мешок выглядел полной рухлядью, заплата на заплате. Под стать самому деду-строфнику. И Выжига справедливо опасался, что упряжь может его подвести.
А дело было вот в чём. Скорость, с которой строф бегал, не позволяла обойтись без специального снаряжения вообще. Во-первых, просто задохнёшься от встречного ветра, во-вторых, ежели не привязаться ремнями, тем же самым ветром тебя сорвёт с седла, в-третьих, заработаешь переохлаждение, в-четвёртых, обезвоживание, в-пятых… в-пятых уже не будет. Отдашь Смотрящему Олдю душу. Чтобы ничего этого не случилось, требовалось с головой залезть в специальный кожаный мешок, надёжно закрепить ноги и руки во внутренних кожаных петлях и лечь лицом вниз на упругое ложе лежака, причём ногами по ходу движения. Выглядывать из мешка не было никакой возможности, но этого и не требовалось – приученный бегать только вдоль железнодорожного полотна, строф сам, без помощи седуна доставлял живой груз по назначению. В крайнем случае, ежели так уж захотелось осмотреться, бег камила можно было замедлить, выпростав руку из горловины мешка и дёрнув того за хвост, после чего можно было высовывать наружу и голову. Но делать этого не рекомендовалось. От лишнего разгона бегунок мог «перегореть» и попросту сдохнуть.
Ещё раз окинув придирчивым взглядом ветхий лежак на спине строфокамила, Выжига с крайне возмущённым видом обернулся к смотрителю загона и накинулся на него так, словно тот торговался с ним уже битый час, упорно стараясь всучить эту птицу с дрянным мешком: