Благуша распахнул дверь в конце вагона, насторожённо выглянул в тамбур. А вдруг недостающий Пивень здесь? Но нет, пусто, лишь в окнах бесшумно стелется степь, кланяясь травами на ветру, да изредка мелькают веховые олди. А тамбур-то здесь куда просторнее, чем прежние, обратил внимание Благуша, меряя его шагами, – десять шагов в длину! Понятое дело, для махиниста – все условия!
Остановившись перед дверью, ведущей уже в нутро самой Махины, он занёс было кулак, чтобы постучать, но сразу не решился, так и замер с поднятой рукой, испытывая чуть ли не священный трепет перед махинистом. Это ж какой талантище нужно иметь, чтобы управлять такой сложной штукой, как Махина!
Но время не ждало. Кто знает, что сейчас делают бандюки в вагонах? Может, уже грабят неповинных седунов? Может, уже ищут его, Благушу? Может, вот прямо сейчас сзади откроется дверь и…
Благуша вздрогнул и, затаив дыхание, напряжённо прислушался. Послышалось? Шаги? Да нет, и впрямь послышалось… Вот же разыгралось проклятое воображение, оторви и выбрось, аж в пот бросило!
Благуша торопливо смахнул проступившую на лбу испарину рукавом армяка. Затем, собравшись с духом и заранее приготовившись, ежели надобно, терпеливо ждать, осторожно постучал в дверь костяшками пальцев. Но едва рука успела коснуться стальной поверхности, как дверь распахнулась во всю ширь, словно только стука Благуши и ждала, и… рослый и дородный Благуша тоненько ойкнул, чувствуя, как сердце от внезапного страха ухнуло в самые пятки, а потом и ещё ниже, проваливаясь сквозь каблуки и шлёпаясь прямо под колёса Махины.
Высунувшись из дверного проёма, над его головой нависла жуткая харя. Чуть ли не с потолка. Харя была красной, у неё имелись маленькие чёрные глазки, казалось просверливающие тебя насквозь, из-под напоминающего переспелую сливу и формой, и цветом носа выбегали, ложась на плечи и даже свисая с них, рыжие усищи толщиной никак не менее ладони, а по верху хари во все стороны торчали растрёпанные и рыжие же патлы. Благуша обнаружил, что ему пришлось чуть ли не до отказа повернуть голову слева направо, чтобы окинуть взглядом затянутые до треска в чёрную шёлковую рубаху плечи едва поместившегося в коридоре великана.
Не успел слав опомниться и пуститься наутёк, как бандюк сцапал его за грудки и одним мощным рывком втащил в махинное отделение, попутно ударом ножищи с грохотом захлопнув за собой стальную дверь.
– Ну наконец-то хоть один дудак сообразил в гости зайти! – Бандюк радостно оскалил жёлтые зубы, дохнув на слава таким жутким сивушным перегаром, что, окажись в столь несчастный для себя миг здесь птица, сверзнулась бы вниз на лету. – Ну проходи, проходи!