Порой возникает впечатление, что мужчины и женщины – существа с разных планет. Настолько велико различие между их восприятием мира, целями и жизненными приоритетами.
Однако в тот день мысли находившихся в микроавтобусе с ярко-желтой надписью «Aton’s hotel» мужчины и женщины оказались на удивление схожими.
«Разыскать денег. А потом все забыть как кошмарный сон. Все образуется. Черная полоса неприятностей не может длиться вечно», – думала Ирочка Завьялова.
«Отработать этот заказ. Потом можно и завязать. Хватит, надоело. Хочу свободной, спокойной жизни», – мечтал Виктор Попов.
Они были не знакомы друг с другом, но оба приехали в Египет, мягко говоря, не только отдыхать.
Даже после смерти лицо Нефертити поражало совершенством черт. Казалось, веки вот-вот дрогнут и из темных глаз польется свет. Яркий, теплый, ласкающий. Его лучам можно поклоняться до бесконечности. И пусть пересохнет Нил, и солнечный диск навсегда провалится в небо, и гремят войны, и накаляются страсти. Пусть происходит все что угодно, лишь бы открылись эти дивные очи.
Но нет. Изгнанная из дворца царица спала вечным сном на погребальном ложе. И Эйе, как ни силился, не смог разглядеть в любимом лице дыхания жизни. Ба [18] покинула Нефертити.
Поцеловав усопшую, жрец горестно прошептал:
– Прости меня. Я так и не сделал тебя счастливой. О, если бы ты могла подождать еще немного. Совсем немного, любимая. Все могло быть по-другому…
Счастье любимой женщины и трон. Грезы вот-вот могли стать реальностью. После смерти Эхнатона Эйе хотелось петь и плясать от радости. Однако он вынужден был скрывать свои чувства. Ведь жрец – главное действующее лицо погребальной церемонии. Хочешь не хочешь, приходится держать себя в рамках приличий. Но даже Кийа [19] , неожиданно появившаяся в Доме Золота [20] , не смогла испортить прекрасного настроения Эйе, которое он старательно прятал за маской напускного сочувствия.
– Тебе нельзя здесь находиться, – твердо сказал жрец, увидев наложницу. – Разве ты хочешь помешать фараону благополучно закончить странствие через врата Дуата?
Ниточки бровей Кийа гневно шевельнулись.
– Эйе, не тебе рассуждать об Эхнатоне. – Возмущенная, она даже топнула маленькой ножкой. – Я знаю, это ты убил его! Ума не приложу, как тебе это удалось, ведь еду и напитки фараона всегда пробовали рабы. Но, клянусь всеми богами, это твоих рук дело!
Жрец спокойно смотрел на девушку. В ларце с драгоценностями, присланном в мастерскую бальзамировщика из царских покоев вместе с одеждой, оружием и многочисленными фигурками ушебти [21] , больше нет ожерелья Атона. Эйе, улучив момент, когда помощники займутся многочисленными погребальными хлопотами, быстро извлек сокровище из ларца. Так что волноваться совершенно не о чем. Девчонка (что ж, надо отдать ей должное: юная и очень красивая девчонка) ничего не докажет.