Возможно, но не уверен…
Задумавшись, Пауль забормотал по-эстонски, потом, спохватившись, извинился. Тут как раз подошел автобус, и они поехали обратно в город.
* * *
Проводив подруг до гостиницы, Пауль предложил им поужинать в пиццерии.
Оставив несчастного Кешу на попечении дежурной по этажу и переодевшись, — дамы приняли предложение.
Пиццерия произвела на Надежду огромное впечатление. Большое помещение все в красных тонах располагалось в полуподвале. Столы были такие длинные, что посетители, сидящие на одном конце, с трудом видели тех, кто сидит на другом. Когда принесли пиццу на огромных сковородках, Надежда поняла, для чего нужны такие огромные столы. Обслуживали в пиццерии совсем молоденькие и очень хорошенькие девушки, все в красном. В разных местах обширного помещения стояли на маленьких пьедесталах статуи блестящего металла.
— Неужели бронза? — тихонько удивлялась Алка.
— Латунь! — безапелляционно ответила Надежда. — Но все равно красиво.
Пауль выбрал пиццу «Маргарита», Надежда — самую обычную, с ветчиной и грибами, Алка же, как всегда, выпендрилась и заказала пиццу с салями и ананасами.
Народу в пиццерии было довольно много, но за счет обширного помещения столы не были заполнены. Поэтому Надежда слегка удивилась, когда какая-то пара села прямо рядом с ними, ведь за длинным столом было достаточно места. Соседкой Надежды оказалась молодая женщина, ее приятель сидел рядом, и Надежде было его видно хуже, но что-то в его внешности показалось ей смутно знакомым. Бросалась в глаза шапка черных вьющихся волос. Эта пара говорила между собой по-английски, но по блеску в глазах девицы Надежда уловила, что та понимает по-русски и прислушивается к их с Паулем разговору. Надежда направила беседу в историческое русло и, пока Пауль читал им лекцию о прошлом Эстонии, спокойно ела пиццу. Алка обиженно ковырялась в своей тарелке — она не могла понять, почему такой замечательный фрукт ананас в пицце приобрел какой-то гадостный привкус.
— Ну как, Алка, тебе нравится?
— М-м-м, — неуверенно ответила Алка, — а чем это посыпано?
— Орегано, — злорадствовала Надежда, — в следующий раз не будешь выпендриваться.
— Ты что это, Надежда, такая сердитая? — шепотом спросила Алка.
— Да понимаешь, очень мне эта парочка не нравится. Мужчина тебе никого не напоминает?
— Певец был такой, Африк Симон, — добросовестно стала вспоминать Алка. — Еще теннисист, забыла фамилию, Тимофееву он очень нравился…, — Это все не то, а вот если отбросить эту его латиноамериканскую лохматость…
— Тогда лица не разглядеть, не знаю я.