– Не надо обижаться, Леня. Ты же знаешь, я всегда с тобой.
– Ладно, стратег, развлекайся. И не ешь там всякой гадости. Ты мне еще понадобишься.
– Спасибо на добром слове.
– Пожалуйста.
Последнее слово Леня сказал по-русски, и вдобавок отчетливо хмыкнул, выражая свое отношение к работе Романа, которую он считал пустой тратой времени и здоровья. Ценя значение Лени в своей жизни, Роман с ним лишний раз по этому поводу не спорил. Но в этот раз хмыканье приятеля его почему-то разозлило не на шутку. Хорошо, что тот уже отключился, иначе Роман Евгеньевич мог бы сгоряча и надерзить.
«Сколачиваешь себе состояние на углеводородах, а того не знаешь, что вот-вот можешь навсегда лишиться своего непыльного заработка, – подумал он. – Все вы горазды жизни учить. А вот попробовал бы сейчас сам побыть на моем месте, спасти все ваши задницы, вместе взятые…»
Тут он представил на своем месте Леню, человека типичной офисной внешности, для которого заплыв в бассейне был серьезным подвигом, а обострение вазомоторного ринита воспринималось, как глобальная катастрофа, – и не выдержал, рассмеялся.
Вслед за тем Роман покосился на спутников: не смотрят ли на него, как на психа?
Нет, никто на него не взирал. Чой управлял лодкой, Ти, склонив голову, разглядывала что-то в морских глубинах, изредка окуная в воду ладошку.
– Долго еще? – спросил Роман Чоя.
– Нет, – в своей предельно краткой манере отозвался тот.
Минут через двадцать они действительно переменили курс. Чой повернул лодку с открытого моря в лежащие по правому борту бесчисленные острова и островки. Следуя только ему одному известным маршрутом, он ловко действовал кормовым веслом, огибая острова то слева, то справа. Несколько раз они проплыли через «ворота», за тысячелетия вымытые в скалах ветрами и морскими брызгами, и тогда Чой демонстрировал чудеса мореходного искусства, проводя лодку впритирку к острым выступам.
Красота вокруг была неописуемая. Скалы самых причудливых очертаний, поросшие поверху изумрудной травой, прозрачная вода, сквозь которую колыхалось морское дно, оранжевые блики заходящего солнца, белоснежные чайки, лазурное, без облачка, небо.
– Ici magnifique![6] – обратился Роман к Ти, решив, что лучшего повода для примирения с девушкой ему не представится.
Однако та лишь сухо кивнула в ответ, и тут же отвела глаза. Возможно, ее деду не нравилось, когда она говорила на французском. А скорее всего, она решила всерьез обидеться на Романа, который отнесся к ее участию в морской прогулке, мягко говоря, без восторга.
Как бы там ни было, примирительного диалога в этот раз не получилось. О чем Роман не особенно сожалел. Инцидент в доме оказался чем-то вроде фрагмента из сна, Ти на развитии отношений не настаивала, ну и, стало быть, ничего друг другу они не были должны. К тому же в ее психическом здоровье имелся некоторый изъян, ибо просто так налетать на первого встречного ни одна нормальная девушка, даже изголодавшаяся по сексу до скрежета зубовного, не будет.