– Ну?
– По дружбе, так сказать.
– Ну, давай, спрашивай! Отвечу как на духу.
– Ты вот почему сразу не признался, что на тебя ополчился кто-то из наших?
– И ты, Брут? – печально спросил Роман.
– Но по всему выходит, что это так, – развел руками Дубинин.
– По какому – всему?
– Да по всему! И та отписка, что ты составил, это просто филькина грамота, для отвода глаз. Разве нет?
– А черт его знает, – устало сказал Роман.
Он понял, что доказать ничего не сможет, хоть ты тут тресни. К тому же он сам был ни в чем не уверен. Да, список он составил, но сам при этом прекрасно понимал, что с тем же успехом мог бы его и не составлять. Потому как из тех, кто хотел бы его убить лично, в живых он не оставил никого. Разве что ожил кто-то? Но тогда это совсем другая история.
– Ты бы, капитан, был поаккуратней, что ли, – почти сочувственно сказал Дубинин. – Все-таки не абы где служишь. Зачем следом за собой такие хвосты волочить? Когда-нибудь нарвешься.
– Ты полагаешь, подполковник, я нарочно?
– А кто тебя знает, – пожал плечами тот.
– Ну, ты даешь.
– Ошибаешься. Это ты у нас всегда даешь.
– В угол меня поставь, – огрызнулся Роман.
– Поставят без меня.
– Не сомневаюсь.
– Ты вот чего, – понизил голос Дубинин. – Говори поменьше, понял? Только кивай и молчи. Может, тогда старик и помягчеет. А то может и взорваться. Сам понимаешь, досталось ему из-за тебя.
– Да почему – из-за меня?! – возмутился Роман.
– А из-за кого же? Из-за Шпильмана, что ли?
– Ладно, – поднялся Роман, – пойду я. Иди, доложи. Быстрее сяду, быстрее слезу.
– Ну-ну.
– Ты бы все же намекнул, куда меня.
– А чего тут намекать? На свою вторую родину поедешь.
– То есть… – Роман посмотрел недоумевающе.
Дубинин безмятежно улыбался.
– В Афган, что ли? – не поверил Морозов.
– Точно.
– Ну, блин…
– Тсс. Будь потише, Морозов, ради себя самого.
Дубинин заглянул в кабинет, доложил и пропустил Романа в дверь, чуть подтолкнув при входе.
Тот отпечатал три шага, гаркнул молодецки:
– Разрешите, товарищ генерал.
Решил, что все равно терять нечего, а лебезить перед Слепцовым распоследнее дело. К тому же Афган – это самый худший из всех вариантов, хуже этого только смерть, поэтому нет смысла «кивать и молчать». Лучше уж «помирать, так с музыкой».
– Проходите, капитан, – сказал Слепцов. – Садитесь.
Особой враждебности в его голосе Морозов не уловил. Но сел к столу, не расслабляясь и не отводя глаз от золотой оправы очков.
– Вы как, в форме? – поинтересовался Слепцов.
– Как всегда, товарищ генерал, – отозвался Роман.
– Как я должен понимать ваш ответ?
В голосе начальника отдела заворочалось раздражение, которое он пока всеми силами сдерживал.