Можно быстро и легко убедить публику в том, что формально Америка продвинулась далеко вперед по стезе прогресса и каждому ее шагу на этой стезе сопутствует громкий шум. Мы слышим шум и гам предвыборной кампании — и приходим в восторг; слышим рев, доносящийся из цирка Барнэма, — и вздрагиваем; читаем репортаж о чикагских скотобойнях, где режут свиней, — и опять же восторгаемся; читаем одну за другой разные байки в газетах — и верим каждому слову. Оглушенные шумом парового молота, полузадохнувшись от машинной пыли, мы думаем затуманенными мозгами: «Поистине, во всем-то видно величие Америки!» Так уж устроен человек, что для него всегда убедительно величие.
И, правда, постепенно мы проникаемся американским духом, заражаемся им через письма, газеты, разъездных ораторов. Сами американцы абсолютно удовлетворены положением дел в своей стране: главное, считают они, чтобы все было большое, но если случится, что величиной не похвастаешь, тогда вещь или предприятие непременно должны отличаться дороговизной. Только размеры вещей, только их наличная стоимость составляют их содержание. В самых роскошных дворцах на Мичиган-авеню в Чикаго стилевого изящества не больше, чем в голове какого-нибудь негра, — архитектурным искусством там и не пахнет, зато цена их — миллион долларов, она-то и убеждает.
Памятник Вашингтону не представляет никакого интереса — всех поражает лишь его высота. Вверх тянется колонна высотой в пятьсот пятьдесят пять футов; говорят, будто на самом верху стоит Вашингтон, может, так оно и есть, да только его не видно — короче, самого-то художественного творения с земли не видно.
Озеро Сьюпирьор и филадельфийский Сити-парк в американских календарях всегда фигурируют как два из одиннадцати чудес Америки. Почему так? А потому, что озеро Сьюпирьор — самое крупное из внутренних озер Америки, а Сити-парк — самый большой парк в мире. Широкие просторы прерий в Соединенных Штатах позволяют американцам не скупиться на землю: какие-то несколько сотен миль ее даже не принимаются в расчет, когда речь идет о сооружении чудо-парка! Так же и здание оперы — «Метрополитен Опера Хауз» в Нью-Йорке — иллюстрирует американскую гигантоманию. Разумеется, это «самый большой театр во всем мире». Построивший его архитектор отправился в Европу исключительно ради создания проекта этого театра; проведя несколько недель в Париже, Вене и Москве, он вернулся в Америку и там сотворил этот чудовищный оперный дом, самый отвратительный из всех оперных театров мира, где хуже всего слышна музыка и хуже всего видна сцена. Вместе с тем он «самый большой театр во всем мире» — а уж это убедительно для всех и каждого. Чужестранцу непременно захочется его посетить, насладиться великим театральным искусством, которое он рассчитывает здесь узреть. Но его ждет разочарование: он увидит одно лишь фиглярство и больше никогда сюда не придет.