В попытке избежать разрушения Парижа и жертв среди мирных жителей мэр города объявил его открытым городом. И вот победители вступали в столицу. Молча. Мрачно. Жутко. Тысячи ног синхронно опускались на брусчатку его улиц, и страшное топание гулко разносилось по ожидающему своей участи городу: Шлёп, шлёп, шлёп… При каждом шаге вздрагивали добропорядочные буржуа и седые матроны, наполнялись слезами глаза детей, которые крепче прижимались к дрожащим от страха матерям. У отцов сжимались от бессильной злобы кулаки… Шлёп… Шлёп… Шлёп… Молча. Неотвратимо. Войска вступали в Париж, который ждал свой участи… Которая, впрочем, уже давно была решена с ОБОИХ сторон. И стой, что проигрывала, и с той, войска которой входили в столицу Франции. И русские, и германские войска горели справедливым желанием отомстить. За миллионы замученных и убитых, за стёртые с лица земли колхозы, фермы, шахты, заводы и фабрики. За всё. За ложь, за обман, словом — мстить БЫЛО за что, за гнусную политику, за продажность и беспринципность, за вероломство, с которым нарушались ВСЕ договора, за двойные стандарты. В сердцах гренадеров и пехотинцев не было жалости. Не было доброты, если у кого то на миг и вздрагивало сердце при виде блестящих чёрных глаз какого-нибудь гавроша, то тут же солдат вспоминал его ровесника где-нибудь в Карелии или в Тюрингии, под Ленинградом или в Швабии, растерзанного на куски озверелой бандой грабителей и убийц, залитого кровью от содранной с тела кожи, или того пуще — насаженного на вертел и приготовленного как лакомое блюдо для людоедов из Африки или Полинезии. Никто не собирался забывать, что именно французы перебросили самое большое количество туземных войск, творивших просто невообразимое для обычных людей. Жалости не было. И Гитлер, и Сталин долго совещались над тем, как следует поступить со страной, являющейся одним из непосредственных виновников жуткой войны на уничтожение, длившейся уже третий год, теми, кто позволил своим правителям творить геноцид на захваченных территориях. И пришли после жарких споров к общему решению: такой страны, как Франция — больше не будет. Всё трудоспособное население должно быть направлено на стройки Германии и СССР для восстановления разрушенного хозяйства. Все несовершеннолетние будут направлены для ариизации, как выразился Функ, в страны — победительницы. Те же, кого вывозить нецелесообразно по причине возраста или никчёмности — использовать для сооружения военных и хозяйственных работ на месте. Загнать их в шахты, на рудники, на корчёвку лесов, строительство дорог и перешивку железнодорожных магистралей. Пусть сносят свою Линию Мажино, тянут линии электропередач, магистральные трубопроводы. Короче — расплачиваются ЗА ВСЁ. Тем более, что на повестке дня оставалось два важных вопроса: первый — это Британия. Второй — освобождение Крыма и Закавказья со Средней Азией. Если Кавказ турки полностью обезлюдили, то в Средней Азии тысячи декхан вспомнили, что такое палка хозяина, гуляющего по твоей спине. Многочисленные «сахибы», понаехавшие из Метрополии заставляли узбеков, таджиков и прочих с утра до вечера гнуть спины на хлопковых плантациях, в карьерах, в рудниках, при малейшей попытке сопротивления или возмущения расстреливая сотнями. Так что — церемониться с французами никто не собирался, да и не хотел…