— А пулю не хочешь? Я тебя сейчас как саботажника, по законам военного времени… ты что, не знаешь, что ВОЙНА?!
— К-какая война? Вы, вы что, товарищ командир?!
— Война, таксист. Война…
— Садитесь, товарищ лейтенант! Долетим в два счёта.
Петров нырнул в уютную внутренность машины. Водитель дал газ… Новость была действительно ошеломляющей, и оба человека в машине молчали до той поры, пока «ЗиС» не затормозил возле КПП части. Высветив огромными фарами полосатый шлагбаум. Лейтенант полез в полевую сумку, быстро набросал на страничке из блокнота расписку и протянул водителю, тот словно не замечая её спросил:
— С кем воюем, товарищ командир?
— С финнами.
Водитель словно сбросил невидимый груз с плеч и уже совсем другим голосом, как то вроде взбодрившись, бросил:
— Ну. Этой финской моське мы быстро мозги вправим…
— Вправим, друг. Не волнуйся. Недолго они будут дёргаться. У нас — Красная Армия! Лучшая в мире армия рабочих и крестьян! Так что, через пару недель, максимум через месяц, будем в их столице капитуляцию принимать. Бывай друг…
Мягко хлопнула массивная дверь, и лейтенант чуть ли не бегом устремился к призывно сияющей огнями будке контрольнопропускного пункта. Сзади заурчал мотор разворачивающегося такси… Дежурный вскочил из-за стола и отдал честь:
— Товарищ лейтенант, война!
— Знаю.
— Вам — в штаб. Командир полка собирает всех командиров в Красном уголке.[10]
— Ясно. Спасибо…
В помещении было тепло и накурено так, хоть топор вешай. Петров повесил шинель на крючок, с трудом отыскав место и раздвинув широкими плечами остальных командиров, сгрудившихся возле повешенной на стене карты.
— А вот и наш Володя. Все в сборе?
— Нет комбата один. Нарочный уже выслан. Скоро будут.
Хлопнула дверь. И появился тот, о ком только что вспоминали. Комбат один капитан Гоцеридзе.
— Вах, дорогой, извини, снег пошёл. Еле добрался.
Обратился он к командиру полка. Тот кивнул в ответ и вышел к самой карте, взял в руки указку и заговорил:
— О сложившейся ситуации вам доложит комиссар полка товарищ Фридлянд.
Тот, взяв из рук комполка указку, начал речь, время от времени указывая на карте места, о которых шла речь.
— Как вам известно, товарищи, обнаглевшие белофинны весь год устраивали провокации на нашей государственной границе. Товарищ Сталин и наша Коммунистическая Партия большевиков в своей бесконечной мудрости долго сносила их непрестанные вылазки, пытаясь решить возникшие проблемы мирным путём переговоров. Но настал день, когда наше терпение лопнуло. Три дня назад при артиллерийском налёте погибли наши советские воины. В этот же день подло, из засады был расстрелян наряд пограничников. Товарищ Сталин в своей бесконечной мудрости потребовал от белофиннов отвести вооружённые силы на двадцать — двадцать пять километров от государственной границы СССР, дабы предупредить повторение подобных случаев. Более того, в своём бесконечном миролюбии Советский Союз предложил буржуазной Финляндии произвести обмен территорий. Они должны нам передать небольшой участок земель на Финском перешейке, что обезопасит город Ленина. А мы взамен отдаём им в три раза большие земли Карело-Финской Советской Республики. Но империалистическое правительство Каллио, науськиваемое буржуями Англии и Британии отвергло эти мирные предложения, а так же отказалось от выполнения справедливых требований СССР по демилитаризации границы. Более того — отмечено непрерывное увеличение военного присутствия, строительство полевых аэродромов, новых дорог, передвижение крупных военных группировок к границе. Советское правительство и лично товарищ Сталин приняли в сложившейся обстановке единственно верное решение: вразумить зарвавшуюся обнаглевшую белогвардейскую Финляндию при помощи Красной Армии…