— Лейтенант Наймушин?!
Оранжевые круги разошлись, истаяли, и проступило лицо начальника заставы Науменко — глубокие глазницы, скулы в ссадинах и саже.
— Я, товарищ капитан…
— Ну, докладывай, что и как. Но коротко! А то гитлеровцы снова полезут.
Упершись плечом в стенку траншеи, мучительно сглатывая, слюну, Наймушин рассказал, как погиб Рукавишников; как он сам был пленен, как согласился быть парламентером, увидя в этом единственную возможность попасть на заставу.
— Добре. Нам каждый штык важен.
— Буду до конца драться. За тем и прибыл.
— Добре. Иди на левый фланг. А я здесь…
По ходу сообщения Наймушин двинулся в сопровождении Меликояна — молоденького бойца, простоволосого и бровастого, с распоротым рукавом, откуда высовывалась измазанная кровью марля.
— С возвращением вас, товарищ лейтенант, — с акцентом сказал Меликоян.
— Спасибо.
— Как считаете, когда полевые части подойдут?
— Вскоре. Об этом не беспокойся. Главное для нас — продержаться как можно дольше, ясно?
— Что-что, а это ясно. Неясно другое — где полевые войска?..
— Я ж тебе толкую: вот-вот подойдут, И стукнут немца по загривку!
В стрелковой ячейке, мимо которой они проходили, полулежал на патронном ящике пограничник, лица его не было видно.
— Кто это? Не узнаю.
— Мелькумов, товарищ лейтенант.
— Дремлет, что ли?
— А как же!
В следующей ячейке, прислонясь щекой к стенке, тоже полулежал пограничник, и тоже спиной к ним.
— А это кто? Бизюк вроде? Дремлет?
— Мертвый он, товарищ лейтенант…
Наймушин пригляделся: на шее у Бизюка рваная рана, ее облепили мухи.
Траншея кое-где была разрушена снарядами, завалена землей. В ячейках и у бойниц в заборе сидели и лежали пограничники. Но Наймушин уже не спрашивал, кто из них дремлет. Вдруг человек не спит, а убит, как Бизюк?
Ну вот и левый фланг. Блокгауз обрушен прямым попаданием. Жаль. Наймушин протиснулся в блокгауз, вынес оттуда ручной пулемет, установил на площадке. Пулемет исправен, патронов вдосталь… Что еще надо?
— Повоюем, Меликоян? Будешь у меня вторым номером.
Жара, духота. Оторвавшееся от горизонта солнце висит над лесом. Со стороны солнца, с востока, доносит беспрерывные громы. Скоро и тут загромыхает.
И действительно, снаряды и мины, настигая друг друга, начали рваться в расположении заставы. Снаряд угодил в собачий питомник, два других в командирский дом, горит холостяцкая комната Наймушина: суконное одеяло и одна подушка, чемодан под кроватью, на стене листок с распорядком дня — подъем, зарядка… Ничего этого теперь не требуется. В заборе позади траншеи черной змеей обозначилась трещина.