Я достал свой ленч из шкафчика и, стараясь показать Роберту и Эдсону, что не очень-то расстроен, спокойно сказал:
— Она утверждает, что я не имею права ни на одну стипендию.
— Существуют гранты, — сказал Роберт. — И разные способы финансовой помощи.
— Да, — поддержал Эдсон. — У моей сестры учебно-рабочий контракт. Ей предоставили работу в университете в Бри. Это помогает оплачивать обучение.
— Зивни ничего мне об этом не сказала. Ни словом не обмолвилась.
— В общем, надежда есть, — подвел итог Роберт.
Ему легко говорить. Его родители начали откладывать деньги на учебу, как только он родился, и, хотя он учился не лучше меня — даже немного хуже, — он мог поступить в любой колледж. Эдсон был в таком же положении, как и я, но его это, похоже, не волновало.
Я кивнул, и мы втроем отправились на ленч, но я уже обдумывал идею, которая возместила бы мои далеко не блестящие академические успехи и помогла бы мне стать более достойным претендентом на стипендию.
Роберт с Эдсоном собирались после занятий погулять. Эдсону тогда нравилась Шери Фэм, и парни собирались как бы случайно пройти мимо магазина одежды «Клоузе-стайм», где она работала, и завести с ней разговор. Фрэнк тоже работал неподалеку, в ресторанном дворике, и они могли выпросить у него жареной картошки и кока-колы. Я тоже хотел пойти с ними, но воздержался. У меня было важное дело: сочинять письма.
Как я и надеялся, ни Тома, ни родителей дома не было. Я проскочил в свою комнату, бросил на пол книжки и уселся за письменный стол сочинять фальшивое рекомендательное письмо директору своей школы. Я расхвалил себя за воображаемое бескорыстие, инициативность и предприимчивость; выдумал, что весь последний год в свободное время не гонял бесцельно мяч, а пытался изменить мир, борясь с алкоголизмом. Поскольку мой отец злоупотреблял спиртным, я нашел разные группы поддержки, связал их с частными и государственными реабилитационными центрами и создал сложную сеть финансирования и координации помощи людям, которые в ней нуждаются. А еще я посылал письма крупным бизнесменам и корпорациям, убеждая жертвовать деньги на все эти мероприятия.
Получилось довольно убедительно, но, перечитав письмо, я понял, что этого недостаточно. Письмо предоставляло необходимую мне информацию, но требовалось подтвердить ее достоверность. Я нуждался в новом Карлосе Сандовале и его Союзе борцов за гражданские права испаноязычного населения; в общественной группе, усиленно расхваливающей мои достижения. Я решил создать вымышленную организацию, выдвигающую меня на какую-нибудь премию за выдающиеся заслуги перед обществом. В порыве вдохновения я напечатал на текстовом процессоре шесть писем разными шрифтами, сложил их вместе, прикрепил сопроводительное письмо от вымышленного Института Собрайети, подписанное его директором, Хайрамом Мерритом. Меррит сообщал моему директору, что школа должна гордиться тем, что в ней учится такой амбициозный, альтруистический юноша, как Джейсон Хэнфорд; что я буду первым учеником средней школы имени Хейса и к тому же самым молодым претендентом, номинированным на высшую премию Института Собрайети.