— Что ж, хорошо сказал! Знает, по кому равняться, хорошую себе выбрал профессию… Только не быть Славке летчиком, и героем ему не быть!
— Почему не быть? — обиженно прозвучало из передней.
— Да какой же из тебя летчик? Летчики ничего не боятся, а ты родного отца боишься! — Я не боюсь! Я только испугался!
— Точно! А по-твоему, Покрышкин испугался когда-нибудь, хоть раз в жизни?.. Ладно, что ж делать! Родные дети меня такого не хотят, возьму и усыновлю вот эту чужую девочку. Она меня жалеет и любит.
— Какая же это чужая девочка? — сказала Оля. — Ведь это наша Светлана!
— Так вы не возражаете? Можно Светлану усыновлять?
— Усыновляй, — сказал Славик.
— Мы ее любим, она хорошая, — прибавила Оля.
— Значит, мне Светлану усыновлять, а вам я совсем не нужен?
— Нужен! — ответил Славик. — Нас тоже усыновляй.
Ребята все еще стояли в передней, не переступая порога. Наталья Николаевна, молча сидевшая на диване, поманила их и показала на кресло у окна.
Оля и Славик вошли, осторожно ступая, и остановились, обогнув кресло справа и слева.
Отец услышал их легкие шаги и закрыл руками лицо.
Оля робко сказала:
— Папа! — и потянула к себе его руки.
Он поднял голову:
— Ребята! Неужели не узнаете меня совсем?
— Узнаем! — сказала Оля, прижимаясь щекой к его лбу.
Славик забрался к отцу на колени и провел ладонью по его щеке:
— Папа, тебе было очень больно?
— Больно, Славик, если вы разлюбили меня теперь. А это что за боль!..
— Мы не разлюбили!
Наталья Николаевна и Светлана переглянулись и вышли из кабинета.
Класс — это парты в три ряда. За каждой партой, локоть к локтю, сидят девочки — твои товарищи. Класс — это школьная доска, у которой стоишь отвечая. Класс — это учитель за столом. Учитель рассказывает — его слушают. Учитель спрашивает — ему отвечают.
И вдруг класс как будто повернулся на сто восемьдесят градусов. За партой сидят маленькие девочки и смотрят на тебя с ожиданием. А ты, большая, стоишь за столом учителя. Должно быть, так будет на первых уроках в школе. Маленькие первоклассницы будут робко смотреть на свою учительницу, а учительница, скрывая робость, будет смотреть на учениц.
Пока это еще не урок, это только первый отрядный сбор… Но все равно страшно!
К тому же перед Светланой не застенчивые малыши, а боевые четвероклассницы. Нет робости в их глазах — только любопытство и ожидание.
За несколько часов до сбора, на большой перемене, Светлана, бледная и расстроенная, прибежала в комитет комсомола:
— Девочки, а это ничего, что я только в седьмом классе? Честное слово, ничего?
— Светлана, ты опять? — строго сказала Алла, вставая из-за стола и подходя к подруге.