— Дрался я и буду драться, если при мне будут оскорблять женщину!
Девочки опять бешено зааплодировали. Вожатый с трудом сохранял серьезность.
— Правильно говорил, Лебедев, — сказал он Косте после собрания. — Только помни все-таки, что драка — не доказательство.
Ему-то хорошо — десятикласснику! Они совсем по-другому относятся к девочкам. Седьмого, например, собираются ехать в Москву, готовят сюрприз — утром перед каждой девочкой на парте будет стоять ветка мимозы.
Костя тоже съездил в Москву и купил две ветки, стараясь, чтобы они были одинаковой степени красоты, — для мамы и для Нади.
В Костиной дружбе с Надей было что-то рыцарское, чего ему не хватало в отношениях с ребятами.
Косте было приятно выстоять длиннющую очередь у театральной кассы, если он знал, что Наде хочется пойти на эту пьесу. Было приятно, когда Надина мать говорила: — Костя, ты ведь до самого дома проводишь ее?
Было приятно отдать Наде свой плащ, а самому промокнуть до нитки.
Именно в том году хотелось относиться к Наде особенно внимательно и бережно.
Надин отец уехал работать на одну из далеких строек в Сибири. Оказалось, что Надя очень любит отца, больше, чем маму. Оказалось, что все у них было не так, как думал об этом Костя. Надиному отцу давно уже предлагали эту работу, очень для него интересную, но Александра Павловна не соглашалась уехать. И вот теперь он счел себя не вправе отказаться. Они не то чтобы разошлись, но он работал там, а они были здесь. Он писал и жене и Наде, летом приехал в отпуск на целый месяц. Но это был невеселый месяц (Александра Павловна сумела сделать его таким), а Костя уже сочувствовал не ей, а Надиному отцу. Он понял, что не всякий, кто плачет и жалуется, — обижен.
Наде отец писал отдельно.
Один раз, когда Надя была нездорова, Костя зашел к ней рассказать, что задано. Надя попросила его достать тетрадку из ее письменного стола. Костя открыл ящик и вдруг увидел лежавшую сверху записку; на большом листе бумаги было написано крупными буквами: «Прошу не читать моих писем!»
В квартире они жили вдвоем — Надя и ее мать, если не считать старенькой домработницы, которая вряд ли могла интересоваться Надиной перепиской.
Костя покраснел так, как будто ему надавали пощечин, и быстро задвинул ящик. Надя тоже вспыхнула (должно быть, она забыла про записку) и деланно засмеялась, передернув плечами:
— Ты ужасный идеалист, Костя!
Костя так и не понял, почему он такой «ужасный идеалист». Было дико даже подумать, что он, при любых обстоятельствах, мог бы уготовить такой сюрприз своей маме. Впрочем, не менее дикой была мысль, что мама может рыться в его столе и читать его письма.