На последней перемене в класс заглянула вожатая — девятиклассница Лида Максимова:
— Девочки, помните — у нас сбор!
Этой осенью Лида выросла на целый каблук, стала подвязывать крендельком темные косички и в первый раз надела платье с прямыми твердыми плечиками. Девочкам из четвертого «А» она казалась совсем взрослой.
После звонка Лида появилась опять:
— Пошли, пошли! Аня, Валя, обязательно приходите!
Девочки из детского дома обычно не ходили на школьные сборы. Но Аня и Валя знали, что сегодня будет очень интересно, и решили остаться.
Галя защелкнула портфель и крикнула Мухам:
— Мухи, подождите, мы идем!
Ей было неловко уйти без Светланы.
А Светлана не торопилась. Не поднимая глаз, она перекладывала что-то у себя в пенале, учебники еще лежали на парте.
— Пойдем, Светлана!
— Не жди меня, ступай. Я не пойду, — сказала Светлана тихо.
— Как — не пойдешь? — испуганно зашептала Галя. — Почему? Ох!.. Ты без галстука!.. Забыла, да? Или у тебя нет еще?
Вожатая подошла к ним:
— Это новенькая ваша? Светлана Соколова? Что же ты, Светлана, идем!
— У нее галстука нет, — вмешалась Нюра Попова, которой до всего было дело.
— Ничего, — сказала Лида, — пойдем так. Для первого раза прощается, — и взяла Светлану за руку.
Светлана стояла, то поднимая, то опуская крышку парты:
— Я не пионерка!
— Как же так? — удивилась Лида. — Ах да! Ведь ты… Все равно пойдем; как гостья у нас посидишь, а в ноябре дашь торжественное обещание и будешь настоящей пионеркой.
Светлана ответила страдальческим голосом:
— Нет, я не хочу.
— Как? Пионеркой не хочешь быть?
Туся Цветаева насмешливо сказала:
— Она в оккупации жила, ее фашисты научили, вот и не хочет!
— Замолчи! — строго сказала Лида.
Светлана, сжав кулаки, метнулась к Тусе. Вожатая с трудом удержала ее.
— Девочки, уйдите! Все уйдите! Идите в пионерскую комнату и ждите меня там.
— Не смеет! Она не смеет мне говорить так! — кричала Светлана. — Моя мама коммунисткой была, они ее убили за это! Никто не смеет мне так говорить!
Вожатая крепко держала ее за обе руки:
— Ну успокойся, успокойся!.. Уйдите, девочки!.. Сядь, Светлана, давай спокойно поговорим… Почему ты не хочешь быть пионеркой?
Светлана заговорила уже со слезами на глазах:
— Когда нас в третьем классе всех принимали… я больна была… а потом хотели осенью… а осенью немцы пришли… Ты думаешь, я не жалела, что у меня галстука нет? Уж я бы его вот как берегла!.. А теперь… что же я… торжественное обещание давать?.. С маленькими, с девятилетними?.. Ведь мне уже тринадцать с половиной лет! Я лучше через год прямо в комсомол…
Нюра Попова, которой до всего было дело, как раз в эту минуту просунула в дверь свой острый носик и воскликнула удивленно: