Диди удалось обмануть всех, и он умер до того, как за него взялись по-настоящему. У предателя оказалось слабое сердце, и он канул в небытие, унеся с собой все свои секреты.
— Жаль, — сказала Солейн, когда тело Диди вывалилось из расстегнутых ремней. — Я надеялась узнать от него много интересного.
— У нас есть на примете еще несколько неблагонадежных, мадам, — сообщил Прост.
— Да-да, конечно, — кивнула хозяйка.
— Взять их немедленно?
— Нет, продолжайте наблюдать. Пусть наши люди будут уверены, что мы не наказываем невинных. А Зико мы можем ответить по-другому.
Солейн повернулась и пошла к выходу. Прост обогнал ее и снова начал распахивать перед хозяйкой все эти бесконечные двери.
Оказавшись в коридоре, Солейн подошла к одному из окон и остановилась.
Остановился и Дженезо. Они помолчали. Солейн продолжала смотреть на маленькие, ползущие далеко внизу автомобили, а Прост стоял и не знал, как ему себя вести. Означало ли то, что произошло между ним и хозяйкой, какое-то сближение или следовало держать себя как и раньше.
— Ты никогда не думал о самоубийстве? — неожиданно спросила Солейн.
— Я?
— Да, ты… Вот так прыгнуть вниз и лететь, чувствуя, что еще жив, но понимая, что граница пройдена. Понимаешь?
— Нет, мадам.
— Ну тебе ведь приходилось рисковать?
— Несколько раз я участвовал в стычках с людьми того же Зико Торичелли и еще с другими, — пожал плечами Прост.
— Но тогда у тебя была надежда, так? Ты надеялся выйти из боя невредимым.
— Наверное, так, мадам.
— Вот это я и имею в виду, — Солейн повернулась к Дженезо и, погладив его по щеке, добавила: — Даже получив смертельную рану, человек до последнего момента надеется на чью-то помощь. Что приедут врачи, которые спасут… Ты понимаешь?
— Немного, мадам.
— Это хорошо, Дженезо, что ты понимаешь… — Солейн снова замолчала и какое-то время просто рассматривала красивое лицо Проста.
— А вот когда ты прыгаешь вниз, то с того самого момента, как ты оттолкнулся, все твои надежды остаются позади. Понимаешь? Ты уже ни на что не надеешься, и вот это мне как раз интересно: что чувствует человек, летящий к земле.
— Я могу предположить, мадам, что он орет. Как-то раз мы выбросили одного такого с девяносто шестого этажа башни «Оренбаум». Так он орал до самого последнего момента.
Солейн вздохнула и сказала:
— Жаль, что ты не понял меня. Я говорила совсем о другом… Ну ладно, пойдем в кабинет — нужно поговорить о делах. Да, кстати, вызови сначала Генри Пипона.
— Да, мадам, одну секунду.
Солейн прошла в кабинет и в ожидании Пипона налила себе минеральной воды.