— Стреляйте и вы, дон Паскуале! Стреляйте! — закричал Тренвисто, и Паскуале тотчас схватился за гашетки. Пулемет зашелся злобным лаем, и тяжелые пули застучали по толстым бокам базы. Однако особого вреда большому судну эта стрельба не наносила, и Паскуале перевел огонь на палубные надстройки.
Полетели осколки стекла, куски радарных антенн и обшивки. Вид этого разрушения придал Паскуале решимости. Тренвисто закричал ему в ухо «ура», и Паскуале вспомнил, что стреляет он как бы по приказу этого подхалима. Ведь это он заорал «стреляйте, дон Паскуале».
Молодой Марсалес на мгновение бросил гашетки и со всей силы ударил Тренвисто по лицу, а затем снова вернулся к пулемету.
Спустя полминуты возле продолжавшего опустошать магазины Паскуале снова появился Тренвисто.
— Маньори спрашивает, что ему делать? — прокричал он, протягивая Марсалесу рацию.
Паскуале прекратил стрельбу и только сейчас понял, что слишком увлекся. Его суда подошли достаточно близко, и пора было принимать какое-то решение.
В этот момент из-за корпуса базы снова выглянули «охотники» и произвели еще по одному точному выстрелу.
На этот раз они били с близкой дистанции, и действие тяжелых гарпунов было более разрушительным. Матросы с «Гильермо» и «Кристобаля» стали падать за борт, их пулеметы умолкли, и Паскуале. снова забыв о своей командирской роли, стал яростно поливать огнем изрешеченные надстройки базы.
Затем, повернув распаленное лицо к Тренвисто, крикнул:
— Скажи что идем на приступ!
И снова погрузился в истерическую пляску уничтожения.
А Тренвистп передал приказ «дона Паскуале» и побежал за новым боезапасом. Патроны быстро кончались, и получить по лицу еще раз он не хотел.
Опытные бойцы Маньори и Рифат вовсе не нуждались в командах Паскуале и запрашивали его разрешения только для порядка. Их люди рвались в бой, и обстрел гарпунами «Гильермо» и «Кристобаля» только еще больше их раззадоривал.
Кто-то размахивал ножом, кто-то потрясал дробовиком или пистолетом, но всем им хотелось побыстрее вцепиться зубами в эту неуязвимую для пулеметов базу.
Ее высокий корпус вырастал на глазах, и, когда корабли Маньори и Рифата коснулись долгожданного борта, их люди стали быстро прилаживать раздвижные лестницы.
— Я буду резать всех! — орал бородатый уголовник Финхуд.
— И я, и я! — вторил ему новичок, только недавно приехавший из деревни.
Увешанный оружием Рифат стоял на палубе позади своей беснующейся орды и подбадривал их криками.
На соседнем судне то же самое творилось с людьми Маньори. Они визжали от нетерпения и даже затевали ссоры за право первыми пустить кровь людям из «Лос-Флоридос».