— Она вас очень любила, — сообщил он, не оборачиваясь.
Лорен уронила голову.
— Собственно, это совсем не то, что я собирался сказать. — Лорен продолжала молчать. Он продолжал: — Что бы я ни говорил в этих стенах, вы обязаны соблюдать медицинскую тайну, правда?
Лорен ответила, что он может рассчитывать на её слово. Сантьяго подошёл к кровати, сел рядом и пробормотал:
— Я хотел поблагодарить вас за то, что вы позволили мне плакать.
И оба застыли, не шевелясь.
— Вы когда-нибудь рассказывали Марсии сказки? — тихо спросила Лорен.
— Я жил далеко от своей дочери и вернулся только перед операцией. Но я каждый вечер звонил ей из Буэнос-Айреса, она клала трубку на свою подушку, и я принимался рассказывать историю народа зверей и растений, жившего посреди леса, на поля не, остававшейся неведомой для людей. Сказка эта тянулась больше трех лет. Кого я только ни выдумывал: и кролика-волшебника, и оленей, и деревья, но сящие имена, и орла, всегда летающего кругами, потому что одно крыло у него короче другого. Иногда я сам начинал путаться в своих выдумках, но Марсия исправляла малейшие мои ошибки. К истории мудрого помидора или смешливого огурца можно было вернуться только на том месте, на котором мы его оставили накануне.
— А жила на этой поляне сова?
Сантьяго улыбнулся.
— Вот уж странное создание! Эта Эмилия была ночным сторожем. Пока все другие звери спали, она бодрствовала, охраняя их покой. Но такое занятие она придумала себе для отвода глаз, а на самом деле была страшной трусихой. На рассвете она улетала в пещеру и там пряталась, потому что боялась света. Зато кролик всегда был молодцом, знал тайну совы, но не выдавал её. Марсия часто засыпала, не дослушав до конца очередной эпизод, я несколько минут слушал её дыхание, прежде чем мать клала за неё трубку. Это детское дыхание было самой прекрасной музыкой, которую я забирал с собой, погружаясь ночами в сон.
Отец девочки замолчал, поднялся и пошёл к двери.
— Знаете, там, в Аргентине, я строю плотины, это огромные сооружения, но моя гордость — она!
— Подождите! — еле слышно произнесла Лорен.
Нагнувшись, она заглянула под кровать. Там ждала, сложив крылья, маленькая белая сова. Она достала плюшевую игрушку и протянула её Сантьяго. Тот подошёл, взял птицу, нежно погладил мех.
— Берите вы, — сказал он, отдавая сову Лорен. — Вылечите ей глаза, вы ведь врач, вам это под силу.
Верните ей свободу, сделайте так, чтобы она больше не знала страха.
Он кивнул на прощание и вышел из палаты. В коридоре, где не было больше ни души, он прижал к себе коробку.