— Да нет, вроде. Участковый — молодой и старательный. Прочесал на совесть.
— А это что?
— Это уже опрос реального свидетеля. То есть тоже потерпевшей, но оставшейся в живых. То есть свидетеля. ПОКА. Дочка нашего Семена Моисеевича. Еще та краля. То ли она кем-то зашугана, то ли конкретно — истеричка, тургеневская барышня, чуть что, и в отключку. Шиш с маслом что толковое запомнила. Думаю добровольно-принудительно направить гражданочку на психиатрическую экспертизу.
— Ты, вообще-то, поосторожней, дров не наломай, как приятель советую. Это ж круг антикваров, одна почти семья, и народ интеллигентный. У каждого второго знакомые журналисты, а тем только дай наводочку. Вмиг твои следственные методы по «Комсомольским правдам» и «Новостям Петербурга» так распишут, что будешь счастлив по неполному служебному несоответствию из органов отчислиться.
— Ты считаешь?
— Я с этой антикварной сворой не первый десяток лет прею, здесь свои нюансы. — Майор посчитал, что достаточно напряг капитана, и тот больше к Соне не сунется. Для решения этой тактической задачи и появился майор в капитанском «офисе» — помочь «по-шефски» капитану в пыхтении над глухарем. Ради Сони и, не будем забывать, ради подробностей прежней жизни Сереги Ожогова, запрашивать которые через свое Управление в рамках московского шмона Кудрявцеву было не с руки.
— Ладно, отложим психиатрию на десерт. Все равно мне кажется, что красавица при делах.
— А она — красавица? — Нет, к сожалению майора, не успокоился капитан, и Кудрявцев начал изобретать добавочные аргументы, чтобы убойник отступился от дочки покойного антиквара.
— Ты ж ее у меня за столом видел, когда заглядывал.
— Надо было внимательней присмотреться.
— Думаю, еще насмотришься.
— Э, нет, я пришел тебе подсобить факультативно. А глухарей таких и у меня полный сейф. Так что, чем могу — помогу, но тонуть в твоем расследовании не собираюсь.
Оба невольно посмотрели на притулившийся в углу «мойдодыром из маминой, из спальни» небрежно, с потеками, выкрашенный грязно-коричневой краской внушительный сейф. Даже не сейф, а железный шкаф.
— С миру по нитке.
— С миру по Шнитке, получаются виртуозы Московского вокзала.
— Не понял.
— Проехали. А это что за бумажка? Кстати, ты б чайку заварил.
— Коллеги повадились и все пакетики расхитили. «И по камешку, по кирпичику растащили любимый завод». Давай лучше закурим.
— Мои?
— Нет, давай пойдем к генералу стрелять.
— Все-таки ты — клоун. — Юрий Витальевич небрежно бросил на стол мятую пачку «Аполлона».
Закурили. Капитан отодвинул подальше в сторону путешествующую по столу уже неделю чашку с недопитым кофе и утопшей мухой, и придвинул пепельницу с намертво въевшейся в стекло сажей.