Пепел и золото Акелы - Александр Логачев

Пепел и золото Акелы

Было ясное утро, по «Радио-шансон» транслировали хорошую — правильную — музыку, ничто не предвещало неприятностей. Но судьба-злодейка черным вороном закружила над Пеплом. Ядовитым клювом постучала в оконное стекло, распатронила колоду карт и нагадала цыганское счастье.Оставался у Пепла должок перед погибшим другом — доставить нательный крестик матери товарища, только эта дорога из близкой превратилась в дальнюю да с козырными хлопотами. Потому что легли поперек пути Пепла бешеные деньги, а на эти деньги упали тени охотников за сокровищами.Окунулся Пепел в грязный мир, где смрад заброшенных домов сменяется помпезностью шикарных офисов, где нет никому веры и каждый готов предать.

Читать Пепел и золото Акелы (Логачев, Чубаха) полностью

Глава 1. Дурная примета

…Право на необходимую оборону имеют в равной мере все лица независимо от их профессиональной или иной специальной подготовки и служебного положения. Это право принадлежит лицу независимо от возможности избежать общественно опасного посягательства или обратиться за помощью к другим лицам или органам власти…

(Статья 37 УК РФ)

Кар-р, кар-р, кар-р…

Пепел открыл глаза. Еще сонные, но уже злые глаза.

Кар-р, кар-р, кар-р, кар-р, кар-р, кар-р…

— Черный ворон, где ты, гнида, вьешься? И меша-а-ешь мне поспать… — просипел Сергей Пепел. Дальше петь не захотелось. Казалось бы, давно дурные приметы по боку, типа Пепел напрочь выхаркал суеверную слякоть из души, но стоило за окном закаркать дурной вороне, настореньице — раз, и подсело, как батарейка в дешевом тайваньском фонарике.

Кар-р, кар-р, кар-р…

Противный звук наконец растворился среди прочих городских шумов.

За мутным окном нехотя спадала дневная жара. Пепел покосился на табло бивших в зрачки ядовито-зеленым электричеством настенных часов. Пятнадцать сорок пять, раннее утро для полуночного ковбоя. Но сон был перебит, как кость после удара фомкой.

— Ну, пускай петушок покаркает, — бодрясь, подмигнул отражению в стекле серванта Пепел и сладко потянулся под одеялом. Типа, не овчарки лают, и не вохра гнусавит. Но успокоить себя таким образом не повезло. Во рту оставалось кисло, и этот нерадостный привкус клеился теперь ко всему, на что бы Сергей ни кинул взгляд.

Тогда, ломая подступившую чернуху, Пепел сорвался с койки, сунул в зубы приготовленную заранее папироску, пару раз смачно пыхнул и по-кошачьи бесшумно скользнул на кухню. Он не переносил любую работу, даже самую пустяшную, однако пересилил, приготовил бодрящий чифирок, хлебнул, добавил сахара и, не допив черно-коричневую жижу, шатнулся в ванную. Там долго фыркал под студеной струей, осторожно обрабатывал физиономию новенькой бритвой, остервенело чистил зубы. То есть вовсю наслаждался свободой. Вышел из ванной, встряхнулся как собака и, махом опрокинув в пасть остывший чифир, двинул одеваться.

Короче, все неотложные дела были приговорены в десять минут, но навороженная карканьем муть с сердца не отскабливалась. Сергей плюхнулся в раздолбанное кресло. Не сиделось. Ткнул пальцем в кнопку «power» на магнитоле, и комнату залило воркование «Радио Петрограда»:

— Бегут, стучат,
Бегут колесики гуськом.
Спешат, хотят
Пугнуть парнишечку сибирским холодком.
А я ушаночку поглубже натяну
И в свое прошлое с тоскою загляну,
Слезу смахну,
Тайком тихонечко вздохну…

— пробирал до селезенки ветеран шансона.