— Можете одеться. — Доктор сложил инструменты в сумку и резко щелкнул замком. — Давно вы кашляете?
— Кашляю? Да… Последние годы у меня частенько бывает бронхит.
— Ах, вот как — бронхит?
— Ну да. У меня всегда были слабые легкие.
— Всегда? А не можете ли вы припомнить, когда вы в первый раз схватили сильную простуду и у вас появилась боль в боку, которая держалась довольно долго, и вы никак не могли от нее избавиться?
Внезапно перед глазами Стефена встал Ла-Манш, пароход, переправа под проливным дождем и затем — Нетье.
— Могу, — сказал он, — это было лет пятнадцать назад.
— А после этого у вас шла когда-нибудь горлом кровь?
— Шла.
— Как часто?
— Всего два раза, — отвечал он, умалчивая о первом приступе кровохарканья в Испании.
— Когда шла впервые, сколько лет назад? Лет четырнадцать примерно?
Снова прошлое ожило в памяти Стефена: белая монастырская келья и лицо преподобного Арто, склонившееся над ним.
— Да.
— Ну конечно! — Доктор уже вымыл руки над раковиной и вытирал их кухонным полотенцем. — Все это время у вас были не в порядке легкие и дважды шла горлом кровь. И вы ни разу при этом не попытались уяснить себе причину этих недомоганий?
— Я не думал, что это серьезно. И я всегда был очень занят.
— Чем именно?
— Живописью.
— Вы художник?
— Да.
— Вот оно что! — Доктор Грей, уроженец солидного индустриального Манчестера, израсходовал, казалось, на это восклицание весь имевшийся у него в наличии запас иронии.
Неожиданно у него мелькнула какая-то мысль.
— Черт побери, уже не тот ли вы художник, из-за которого было столько шума в газетах?
— Разве это имеет какое-нибудь значение?
Молчание.
— Да нет… Нет, конечно.
Доктор с любопытством и даже — несмотря на свою профессиональную черствость — не без сочувствия посмотрел на Стефена. Какая цепь событий, какое беспечное, бездумное, упорное пренебрежение к своему здоровью могло незаметно для него самого привести этого странного человека, явно джентльмена по происхождению и воспитанию, к такому плачевному концу, о котором он сам еще не подозревает? И что можно тут поделать? А главное, как ему об этом сказать?
Доктор был человек способный и честолюбивый. Он пошел в помощники к ист-эндскому врачу с единственной целью — немножко подработать, чтобы потом иметь возможность заняться научной деятельностью и получить степень. Медицинская практика такого рода не вызывала в нем никакого интереса, и он обычно разговаривал со своими больными откровенно, даже почти грубо. И сейчас перед его глазами уже маячила душная, пропахшая потом приемная, битком набитая пациентами. К тому же он еще ничего не ел с полудня. И все же что-то заставило его удержаться от обычных резкостей. Он присел на подлокотник кресла.