– Где он обычно сидит?
– Вот здесь. Возле меня.
– Вы очень дружны?
– Да.
– Почему он не признался в этом?
– Наверно, для форсу.
– У него есть привычка форсить?
– Он старается.
– Вы знаете его мать?
– Нет.
– Просто он пришел однажды, и вы завязали знакомство?
– Да.
– В половине четвертого ваш муж обычно ходит в ресторан играть на бильярде?
– Чаще всего.
– Вы считаете, что Антуан случайно выбирает это время для визитов к вам?
– Я не думала об этом.
Мегрэ сознавал явную нелепость вопроса, который собирался задать.
– Он ухаживает за вами?
– Смотря по тому, что вы под этим понимаете.
– Влюблен?
– Думаю, что он меня любит.
– Вы делаете ему подарки?
– Иной раз сую ему бумажку, которую беру в кассе.
– Ваш муж это знает?
– Нет.
– Он не догадывался об этом?
– Бывало.
– Сердился?
– Да.
– Он подозревал Антуана?
– Не думаю.
Лапуэнт все еще был в кабине и разговаривал с вокзалом Монпарнас.
– Скажите, госпожа Калас, могу я задать вам более личный вопрос?
– Вы же все равно сделаете как захотите.
– Антуан ваш любовник?
Она не дрогнула.
– Бывало, – проронила она.
– Вы хотите сказать, что находитесь с ним в связи?
– Вы все равно это узнали бы. Уверена, что скоро об этом заговорят.
– Часто это случалось?
– Нередко.
– Где?
Мегрэ было важно это знать. Когда Омер Калас отсутствовал, посетителей должна была обслуживать его жена. Комиссар взглянул вверх. Могла ли она слышать из комнаты на втором этаже, как отворяется и затворяется дверь?
Все с тем же безразличием она показала глазами на полуоткрытую дверь в глубине зала.
– Там?
– Да.
– Вас никогда не заставали врасплох?
– Не Омер.
– А кто?
– Один посетитель, у которого были ботинки на каучуке. Он не увидел никого в зале и пошел на кухню.
– Он сказал что-либо?
– Он засмеялся.
– Он не говорил об этом Омеру?
– Нет.
– Он приходил снова?
Этот вопрос возник интуитивно.
– Он часто приходил еще? – настаивал он.
– Раза два-три.
– Когда здесь был Антуан?
– Нет.
Было легко узнать, в кафе ли Антуан: ранее пяти часов он должен был оставлять перед дверью свой велосипед.
– Вы были одна?
– Да.
– Вам приходилось ходить с ним на кухню?
У Мегрэ было впечатление, что в ее глазах пробежала искра еле уловимой иронии. Не ошибся ли он?
– К чему меня спрашивать, раз вы поняли? Она тоже поняла комиссара. Оба они, казалось, мыслили одинаково, точнее говоря, имели одинаковый жизненный опыт.
Это произошло так мгновенно, что секунду спустя комиссар поклялся бы, что это игра его воображения.
– Много было других? – спросил он тихо, словно по секрету.
– Несколько.
Тогда, не меняя позы, не наклоняясь к ней, он задал последний вопрос: