Оставшись наедине с г-жой Калас, Мегрэ взял со стойки стакан с вином, перенес его на один из столиков, за который и уселся. Она, со своей стороны, не шелохнулась, сохраняя за стойкой классическую позу хозяйки бистро.
Послышались заводские гудки, возвещавшие полдень. В течение десяти следующих минут не менее тридцати человек стучали в закрытую дверь бистро, и некоторые, увидев г-жу Калас через стекло, жестикулировали, как бы пытаясь вступить с ней в переговоры.
– Я видел вашу дочь, – внезапно сказал Мегрэ. Она посмотрела на него, но не проронила ни слова.
– Она подтвердила, что была у вас около месяца назад. Я спрашиваю себя, о чем вы разговаривали.
Это не было прямым вопросом, и г-жа Калас ничего не ответила.
– У меня сложилось впечатление, что она человек уравновешенный и обдуманно строящий свою жизнь. Сам не знаю, почему мне пришла мысль, что она влюблена в своего шефа и, может быть, является его любовницей.
Она все еще не вступала в разговор. Было ли это ей интересно? Оставалось ли у нее какое-нибудь чувство к дочери?
– Должно быть, на первых порах ей пришлось нелегко. Пятнадцатилетней девочке трудновато пробиваться одной в таком городе, как Париж.
Казалось, глаза г-жи Калас смотрят сквозь Мегрэ. Она спросила усталым голосом:
– Чего вы хотите?
В самом деле, чего он хочет? Не прав ли был Комельо? Может быть, ему следовало сначала допросить Антуана? Что касается этой женщины, то не изменится ли ее поведение после нескольких дней, проведенных в камере?
– Я спрашиваю себя, почему вы вышли за Каласа и почему позднее не оставили его.
На губах ее появилась не улыбка, а выражение, которое могло быть и насмешкой, и сожалением.
– Вы это сделали нарочно, не так ли? – продолжал Мегрэ, не уточняя свою мысль.
Надо же ему было чего-нибудь добиться. Бывали моменты, когда Мегрэ казалось: остается сделать легкое усилие – и невидимая стена, разделявшая их, исчезнет, и все станет понятно. Найти нужное слово – и она станет для него просто человеком.
– А другой был здесь в пятницу после обеда?
Он все-таки достиг своего: она вздрогнула.
– Какой другой? – спросила она наконец, как бы нехотя.
– Ваш любовник. Настоящий. Наверное, ей хотелось казаться безразличной и не задавать вопросов, но она в конце концов уступила.
– Кто?
– Рыжий мужчина среднего возраста, со следами оспы на лице, по имени Дьедонне.
Г-жа Калас снова замкнулась в себе. На лице ее нельзя было больше ничего прочесть. Впрочем, как раз в это время перед баром остановилась машина, из которой вышли Мере и трое мужчин со спецаппаратурой.