Этот человек был из крестьян, низкого роста, коренастый; он каждый год ездил покупать вино у виноделов Пуатье, носил костюмы из довольно тонкой шерсти и играл после полудня на бильярде где-то у Восточного вокзала.
Были ли в его жизни другие женщины, кроме жены? Знал он или нет, что происходит дома в его отсутствие? Он не мог не встретиться с Папом и, если только у него была хоть капля сообразительности, должен был угадать отношения, установившиеся между Папом и его женой.
Эти двое походили не столько на любовников, сколько на старых супругов, связанных мирным и глубоким чувством на основе взаимного понимания, снисходительности и той особой нежности, которая встречается только у людей пожилых и много прощавших друг другу.
Если муж знал, то смирялся ли он? Закрывал ли на все глаза или, напротив, устраивал жене скандалы? И как он реагировал на других, на тех, кто, подобно Антуану, приходил тайком пользоваться слабостью его жены? Знал ли он о них?
Мегрэ в конце концов подошел к стойке. Рука его помедлила перед бутылками и взяла ту, в которой был кальвадос. Он подумал, что нужно не забыть опустить деньги в выдвижной ящик-кассу. Кот уселся у печки, но не задремал, удивленный отсутствием привычного тепла.
Мегрэ понимал отношения между г-жой Калас и Папом. Понимал также Антуана и прочих, сменявших друг Друга.
Не понимал комиссар только Каласа и его жену. Как и почему они сошлись, поженились и прожили вместе столько лет? Они даже к дочери, казалось, не проявляли никакого интереса, равно как и у той не было с ними ничего общего.
Не было ни единой фотографии, никакой переписки, которые могли бы пролить какой-то свет, не было вообще ничего, что в обстановке дома позволяет угадать внутренний мир его обитателей.
Мегрэ осушил рюмку кальвадоса, угрюмо налил вторую и уселся за стол, за которым обычно сидела г-жа Калас.
Он выбил трубку о каблук, снова набил ее табаком, раскурил и неподвижно уставился на стойку с рюмками и бутылями. Комиссар спрашивал себя: не нащупывает ли он сейчас ответ на свой вопрос или хотя бы на часть его?
Из чего, в общем, состоял этот дом? Из кухни, где не ели, так как супруги обедали за столом в бистро, и из комнаты наверху, служившей только спальней.
И Калас, и его жена жили именно здесь, в бистро, которое заменяло им то, чем в обычных семьях бывает столовая или общая комната. А когда эта чета прибыла в Париж, разве не здесь, на набережной Вальми, она сразу же обосновалась и уже не переезжала больше?
У Мегрэ теперь даже было впечатление, что это проливает новый свет и на отношения г-жи Калас с Дьедонне Папом.