— Вам удалось найти этого свидетеля?
— Да, господин председатель. Но только через три недели. Это оказался некий Жермен Ломбра, учитель музыки, живущий на улице Пикпюс.
— Вы его допрашивали?
— Да, господин председатель. Он утверждает, что действительно, как-то вечером, после шести часов, заходил в мастерскую Мерана. Он случайно проходил мимо, увидел в витрине рамки и вспомнил, что накануне купил у антиквара неаполитанский пейзаж.
— Он вам сказал, как был одет Меран?
— По его словам, на Меране были серые брюки, а поверх — светлая рабочая блуза без галстука.
Прокурор Айвар, поглядев в лежащем перед ним досье показания Мегрэ, сделал знак, что просит слова, и Мегрэ поспешил добавить:
— Свидетель не смог уточнить, происходило ли это двадцать шестого или двадцать седьмого февраля.
Теперь настала очередь защиты. Молодой адвокат, которому все предвещали блестящее будущее, выступая на этом процессе, в какой-то степени ставил на карту свою карьеру. Любою ценою он должен был произвести впечатление человека, уверенного в себе и в правоте дела, которое защищал, и поэтому всячески старался взять себя в руки и не выдавать своего волнения.
А Мегрэ продолжал бесстрастным голосом:
— Обвиняемый утверждает, что после ухода этого заказчика он закрыл сначала мастерскую, потом магазин и пошел к остановке автобуса.
— Следовательно, это было примерно около половины седьмого?
— Примерно так. Выйдя из автобуса в нижней части улицы Мартир, он стал подниматься по улице Манюэль.
— Он шел к тетке с каким-нибудь делом?
— Сначала Меран заявил, что пошел просто в гости, — он бывал там не меньше одного раза в месяц. Однако через два дня, когда раскрылась история с неоплаченным векселем, ему пришлось отказаться от своего показания.
— Расскажите же нам об этом векселе.
— Двадцать восьмого числа Меран должен был погасить очень важный вексель, опротестованный еще в прошлом месяце. Однако денег для этого у него не было.
— Вексель был вам предъявлен?
— Да.
— Он был оплачен?
— Нет.
Прокурор, махнув рукой, видимо, хотел пренебречь этим аргументом, который говорил в пользу Мерана, тогда как Пьер Дюше повернулся к присяжным с таким видом, словно призывал их в свидетели.
Этот факт и раньше тревожил Мегрэ. Если обвиняемый, зарезав свою тетку и задушив малышку Сесиль Перрен, унес бы с собой золотые монеты и банкноты, спрятанные в китайской вазе, если он, кроме того, захватил бы с собой акции на предъявителя, то почему же, не будучи еще заподозренным и считая, что его и не, заподозрить, он не погасил вексель, рискуя таким образом попасть под суд за банкротство?