Им хотелось остановиться перекусить в каком-нибудь симпатичном ресторанчике с заманчивым меню. Но все придорожные рестораны либо были заполнены и нужно было ждать, либо меню не внушало доверия.
Они не отчаивались. Это было как с телевизором. Когда они его приобрели, то обещали себе смотреть лишь самое интересное.
Недели через две они уже поменяли свои места за столом так, чтобы обоим за ужином было удобно смотреть.
В дороге они не спорили, как большинство пар. Но мадам Мегрэ за рулем не чувствовала себя от этого спокойнее. Она недавно получила права и водила неуверенно.
— Почему ты его не обгоняешь?
— Двойная полоса…
В это воскресенье, скрючившись на своем сиденье и свирепо глядя в пространство, Мегрэ курил трубку за трубкой и отмалчивался. Мысли его были на улице Нотр-Дамде-Лоретт: он восстанавливал всевозможные варианты сцены убийства.
Персонажи превратились в шахматные фигурки, которые он расставлял то так, то сяк, пробуя различные комбинации. Каждая из них какое-то время казалась ему правдоподобной, и он отрабатывал детали, воображал диалоги.
Когда же все вроде бы выстраивалось, ему приходило на ум какое-нибудь новое соображение, и все рушилось.
Тогда он принимался за новую комбинацию с другими фигурками. Или использовал те же, по-новому их расставляя.
В конце концов им пришлось довольствоваться рестораном с кухней, напоминающей вокзальный буфет. Разница состояла лишь в цене.
Добравшись до места, они пошли прогуляться по лесу, но дорогу размыло, вновь зарядил дождь.
Домой они вернулись рано и закусили холодным мясом и салатом по-русски; после ужина Мегрэ закружил по квартире, и решено было отправиться в кино.
В понедельник в девять утра он уже был на службе.
Дождь кончился, сквозь тучи еще неуверенно проглядывало солнце.
У себя на столе он нашел донесения инспекторов, наблюдавших за Флорантеном.
Субботний вечер тот провел в пивной на бульваре Клиши. Судя по тому, что никто с ним не поздоровался, он не был здесь постоянным клиентом.
Заказав кружку пива, он пристроился неподалеку от стола, за которым четверо завсегдатаев, обращавшихся друг к другу на «ты», играли в белот. Подперев подбородок рукой, он рассеянно наблюдал за игрой.
Около десяти один из игроков — щуплый, ни на секунду не умолкавший малый — заявил:
— Пора трогаться, ребята. Если приду поздно, моя половина запилит меня, а мне завтра на рыбалку.
Товарищи его поупрашивали, но, делать нечего, стали оглядываться вокруг.
Один из них, говоривший с южным акцентом, обратился к Флорантену:
— Сыграем?
— Охотно.
Заняв место выбывшего, он просидел за игрой до полуночи; Дьедонне, на долю которого выпало вести за ним наблюдение, устроился в углу и весь вечер умирал со скуки.