— Ты ничего не сказал маме?
— Нет.
— Она очень плачет?
— Она не плачет.
Это было еще хуже. Мегрэ хорошо представлял себе атмосферу в доме в эти последние дни.
— Зачем ты вышел из дому сегодня утром?
— Чтобы увидеть.
— Увидеть Марселя?
— Наверно.
Наверно, также и из-за непреодолимого желания хотя бы издалека принять участие в жизни деревни. Разве он не задыхался в этом маленьком доме в глубине двора, где даже не осмеливались открывать окна?
— Вы скажете об этом лейтенанту?
— Мне надо раньше повидать Марселя.
— Вы ему скажете, что это я рассказал вам обо всем?
— А ты хотел бы, чтобы он не знал?
— Да.
В глубине души он не терял надежды, что в один прекрасный день его примут в общество привилегированных — Марселя, Жозефа и прочих.
— Я думаю, он скажет правду и мне не придется ссылаться на тебя. Другие ученики должны были видеть, у какого окна он стоял.
— Они баловались.
— Все?
— Кроме одной девочки, Луизы Бонкёр.
— Сколько ей лет?
— Пятнадцать.
— Она не шалит, как другие?
— Нет.
— Ты думаешь, она смотрела на Марселя?
Впервые Жан-Поль покраснел. Уши у него так и заполыхали.
— Она всегда на него смотрит, — пробормотал он.
Почему девочка ничего не сказала? Потому, что была влюблена в сына жестянщика или просто не обратила внимания, у какого именно окна он стоял? Марсель подтвердил, что он стоял у окна. Его товарищи не задавались вопросом, о каком окне шла речь.
— Пора возвращаться в деревню.
— Я не хотел бы идти с вами вместе.
— Хочешь идти первым?
— Да. Вы правда ничего не скажете Марселю?
Мегрэ утвердительно кивнул. Мальчик постоял с минуту, притронулся к фуражке, двинулся к полю и потом побежал.
Комиссар, очутившись наконец у моря, даже забыл и посмотреть на него: он следил за удалявшимся силуэтом мальчика.
Затем и он пошел обратно. На пути он остановился, набил трубку, вытер лицо платком и проворчал что-то неразборчивое. И если бы кто-нибудь встретил его в этот момент на дороге, он бы несказанно удивился, видя, как время от времени комиссар почему-то качал головой.
Когда Мегрэ проходил мимо кладбища, могильщики уже засыпали могилу Леони Бирар желтой землей. Заваленная свежими цветами и венками, она видна была издалека.