— Мне сорок девять… В нашем возрасте разница в три года не кажется существенной.
Мегрэ не мог предположить, что детали этого ленивого разговора однажды вспомнятся ему. Он очень любил Пардона. Это был один из немногих людей, с которыми он охотно проводил вечера.
Доктор продолжал свою мысль, с трудом подбирая слова:
— Мне хотелось бы задать вам один вопрос…
Его смущение было явным. Они, безусловно, были друзьями, и все же как-то не решались касаться некоторых тем. Например, никогда не говорили они о политике и о религии.
— Приходилось ли вам за время вашей работы, — продолжал Пардон, — встречать преступника… Я хочу сказать… — Он все время мучился, выбирая слова, словно старался выразить свою мысль предельно точно. — Преступника, отвечающего за свои поступки, но который действовал бы, движимый просто жестокостью?
— Словом, вы имеете в виду преступника в чистом виде?
— Скажем так: законченного преступника…
Мегрэ внимательно следил за сигарой, с которой Пардон обращался довольно неловко.
Он не ответил на вопрос, который задал ему друг.
— Если бы, на свою беду, я был судьей, — начал он неуверенно, — или присяжным в судебном процессе…
Нет! Я уверен, что не смог бы взять на себя ответственность судить человека…
— Каково бы ни было преступление?
— Дело не в преступлении… Дело в человеке, который его совершил…
Разговор двух мужчин на этом оборвался. К ним подошла мадам Мегрэ:
— Выпьете немного арманьяка?
Пардон бросил короткий взгляд на Мегрэ:
— Нет… Спасибо…
По крышам прокатился сильный удар грома, но дождя, которого все ждали уже несколько дней, так и не последовало.
Прошло десять дней с тех пор, как Мегрэ обедали у Пардонов. Снова было жарко. Парижане разъезжались на каникулы. Комиссар в своем кабинете работал без пиджака, окно было раскрыто настежь. Вода в Сене отсвечивала тем серо-зеленым цветом, какой бывает у морской глади в безветренные дни.
В то время, когда Мегрэ просматривал донесения своих помощников, Жозеф, старый судебный пристав, постучал в дверь тем особенным стуком, который все сразу узнавали. Он вошел, не дожидаясь приглашения, и положил письмо на стол комиссара.
Увидев надпись в верхнем углу конверта: «Кабинет префекта полиции», Мегрэ нахмурил брови.
Внутри была записка:
«Дивизионного комиссара Мегрэ просят явиться 2 июня к 11 часам утра в кабинет господина префекта полиции».
Кровь прилила к лицу, как во времена, когда его, школьника, вызывали к директору. Машинально он взглянул на календарь — 28 июня… Посмотрел на часы — половина одиннадцатого… Приглашение при шло не по почте, а через посыльного…