Иногда, разумеется, речь идет и о более серьезных вещах, например о том, что сын такого-то министра или, скажем, депутата продолжает куролесить не зная удержу и требуется срочно, не поднимая шума, вправить ему мозги. Или о богатом иностранце, который недавно прибыл в Париж, остановился в роскошном отеле на Елисейских полях, но вызывает кое-какие опасения у правительства. Или о девочке, подобранной на улице несколько дней назад, которой до сих пор не заинтересовались родные, хотя ее снимок был напечатан во всех газетах.
Тут все свои, люди одной профессии, и события обсуждаются с чисто профессиональной точки зрения, без лишних слов, так что все выглядит очень просто. Для нас это повседневность.
— Итак, Мегрэ, вы все еще не задержали вашего поляка с улицы Бираг?
Спешу оговориться: я лично против поляков ничего не имею. Если мне случится довольно часто говорить здесь о них, это вовсе не значит, будто эта нация жестока или обладает преступными наклонностями. Просто в то время во Франции недоставало рабочих рук, и поляков ввозили тысячами для работы на северных шахтах. Их вербовали в Польше иногда целыми деревнями — мужчин, женщин и детей — и отправляли во Францию в переполненных до отказа вагонах, как некогда чернокожих рабочих.
Большинство поляков отлично работали и стали уважаемыми гражданами. И все же среди них попадались подонки, и именно они, эти подонки, доставляли нам одно время немало хлопот.
Я, может быть, несколько бессвязно рассказываю о своих тогдашних заботах, но мне хочется, чтобы читатель сразу окунулся в нашу атмосферу.
— По-моему, шеф, надо еще последить за ним денька два-три. Он пока что ни на кого нас не вывел. А ведь рано или поздно он встретится со своими сообщниками…
— Министр торопит из-за газет…
Вечно эти газеты! И вечный страх в верхах перед газетами и общественным мнением. Преступление едва совершилось, а с нас уже требуют, чтобы виновный был найден немедленно, любой ценой. Только что не говорят: «Да суньте вы кого попало в каталажку, пока не успокоится общественное мнение!»
Я, наверное, к этому еще вернусь. Впрочем, в то утро разговор шел не о поляке, а о недавнем грабеже, совершенном новым способом, что случается не часто.
Три дня тому назад на бульваре Сен-Дени в разгар обеденного перерыва, когда закрыты почти все магазины, к небольшой ювелирной лавке подъехал грузовик. С грузовика сняли огромный ящик, поставили его вплотную к дверям лавки, и машина ушла.
Сотни людей прошли мимо, не обратив на ящик ни малейшего внимания. Но когда ювелир, перекусив, вернулся из ресторана, он озабоченно нахмурился.