– Хозяева-то баню держат, – добавил Эльдред – Купили его у одной вдовы, которая тут жила. А теперь сдают, во как.
Пока Эльдред барабанил в дверь, Кэтрин разглядывала дом. Такие местечки мужчины обычно держат для встреч с любовницами, а не для того, чтобы обзаводиться настоящим хозяйством. Наверное, рожает как раз любовница.
На стук Эльдреда отворил рыжий уэльсец.
– Я привел повитуху, как просил твой хозяин, – объявил горожанин.
Кэтрин сначала не узнала Ивейна: у нее сложилось только четкое ощущение, что она уже видела его прежде. Имя вспомнилось, только когда она уже переступила через порог и снимала капюшон.
– Ивейн? – Ее глаза расширились.
Глаза солдата тоже. Он резко повернулся к Эльдреду и бросил:
– Что это еще за шутки?
– Никаких шуток, – озадаченно захлопал глазами горожанин. – Вы просили повитуху, я сказал, что приведу, если смогу найти, и вот она здесь. Давай заслуженную плату. – Он протянул руку.
– Ты ничего не заслужил, – прорычал Ивейн.
От потрясения Кэтрин как-то ослабела и совсем растерялась. Хозяином Ивейна мог быть только Луи. Матерь Божья, после стольких лет! Он врывался в ее жизнь и исчезал из нее, как дух-разрушитель: приводил все в хаос и оставлял ее подбирать осколки только затем, чтобы вновь возникнуть и снова расколотить все вдребезги. Кэтрин положила руку на грязный рукав Эльдреда.
– Проводи меня домой, Эльдред, – сказала она настолько спокойно, насколько смогла. – Я сама заплачу тебе.
Она повернулась к двери.
– Не стоит, – тихо сказал Луи, загородив дорогу. – Спасибо, хозяин Эльдред.
Он дал посланцу серебряный полпенни, опустил руку на плечо Кэтрин, чтобы удержать ее, и посторонился, давая горожанину пройти. Затем закрыл дверь.
Если бы не мысль о женщине, к которой ее привели на помощь, Кэтрин отпихнула бы его и бросилась вслед за Эльдредом. Она гневно уставилась на мужа и сказала:
– Меня вызвали к роженице. Как видно, еще одна несчастная женщина пала жертвой твоего очарования.
Луи принял обиженный вид.
– Почему ты всегда думаешь обо мне самое худшее, Кэтти?
– Потому что мне известно, что ничего иного и быть не может, – взорвалась она. – И мое имя Кэтрин. Что ты делаешь в Бристоле, Левис?
Он пожал плечами и улыбнулся: знакомый жест, который когда-то заставлял всю ее замирать, но теперь не вызвал ничего, кроме раздражения. В нем было одно жеманство и ничего привлекательного.
– То же, что и все остальные. Отдаю дань вежливости принцу Генриху, нашему будущему королю.
Как, ты считаешь, что он пожалует тебя замком, чтобы наверняка избавиться от него?
– Я вижу, у тебя еще есть коготки, – скривился Луи.