– Эта леди не девка, а благородная дама, пользующаяся почетом у самого принца, – сказал он, не спуская глаз с Луи. – Человек, который обвиняет ее, – вероломный мерзавец и наемник.
– Так говорит прелюбодей, укравший чужую жену и ребенка, – презрительно усмехнулся Луи.
– Не тебе нести чепуху по поводу воровства, – произнес Оливер, едва двигая губами – Ты столько раз попирал собственную честь, что теперь никакое чудо не очистит ее от грязи… или, вероятнее всего, ты с самого начала был лишен всякой чести.
Блеснул поднявшийся в позицию меч. Луи посмотрел на это, и по его лицу пробежала кислая улыбка. Он поднял собственное оружие.
– Нет! – вцепилась в рукав Оливера Кэтрин – Он не достоин этого. Пусть уходит!
– Чтобы снова и снова преследовать нас? – мрачно отозвался Оливер. – По моему суждению он определенно достоин савана и шести футов земли.
– Это уже неважно: он умирает, и вот почему…
Прежде чем она успела договорить, Луи резко развернулся на пятках, протолкался сквозь успевшую собраться толпу и побежал обратно по узкой улице.
– Для меня это важно, – со спокойной уверенностью сказал Оливер. – Я буду удовлетворен, только когда коснусь собственной рукой его тела.
Отцепив руку Кэтрин, он прыжками понесся вслед за Луи.
– Боже, Отец Небесный! – Кэтрин выхватила свой плат у горожанина и побежала за мужчинами. Что бы Луи ни сделал, каким бы он ни был, она не хотела видеть его кровь на руках Оливера.
Луи не медлил. Он всегда был скор на ноги и обладал превосходным дыханием, но Оливер тоже был в форме и умел бегать. Он был выше, шаг длиннее, и он еще не успел набегаться по городу. Когда они достигли моста, ведущего к пригородам на другом берегу Эйвона, Оливер наконец поравнялся с Луи и сбил его с ног.
Мужчины покатились по грязи и навозу. Луи, ловкий и скользкий, как угорь из Северна, умудрился высвободиться, несмотря на то, что Оливер был наверху.
– Она всегда была моей, – выдохнул он, вскакивая на ноги. – Тебе не изменить этого, как не старайся.
Он яростно взмахнул ногой. Оливер поднырнул под удар и снова опрокинул, схватив за щиколотку. На этот раз он выхватил из-за пояса нож.
Глаза Луи расширились, но не от страха, а от дикого возбуждения.
– Давай, убей меня, – прохрипел он, искушая Оливера широкой белозубой усмешкой – Удовлетвори свое желание, а потом понаблюдай, как она будет плакать по мне.
Оливер взглянул в горячечные темные глаза, и внезапное отвращение обожгло его глотку. На мгновение он представил себе, с каким удовольствием перережет ему горло. Торжество будет сильным, но продлится лишь до тех пор, как остынет разбрызганная кровь. Мертвый Луи достигнет гораздо большего, чем живой.