А что должно произойти — неведомо. Подошвы — шр-шр-шр!
Ага, сосисочная. Съел порцию, запил пивом.
А ведь не собирался ужинать. В сосисочной душно, угарно. Мужики как водолазы. Чмокают, сосут воблу, утирают пиво с усов.
— Что, братец! — сказал мне сосед по столику. — Ничего, а?
— Ничего. Жить можно.
— То-то. Хорошо можно жить.
Я побоялся, что пристанет, побыстрее выскочил опять на улицу. Походил по кругу, как конь на проминке. Тоже пошуршал — шр-шр-шр. Встретил соседа по столику в сосисочной.
— А-а! А! — акнул он, точно гланды мне показал. — Давай, братец, вместе. А-а?! На двоих!
— Нет, нет, — замахал я. — Нет, нет, некогда!
Целеустремленный белопенный крепыш, похожий на бильярдный кий. Обознался он. Подумал, я в погоне. А я не в погоне, спасаюсь от одиночества. Нет горше заразы в чужом городе, чем вечернее одиночество.
Оно настигает вдруг и не отпускает. Нарядные домики, такие прелестные днем, превращаются в монстров, скалят зубы окон и наваливаются со спины. Город давит чужого домами. Мое одиночество плелось за мной — шр-шр-шр! — меленькими шажками. Куда ни глянь — тут оно. В смеющихся девичьих взглядах, в случайно подслушанных фразах, в звуках музыки — во всем. Чем больше людей, тем тошнее. Но еще страшнее — вернуться в темный номер гостиницы, зажечь свет и лечь в постель. Там уж оно попрет из всех щелей, как ядовитый туман. Одиночество лучше всего переходить, перетоптать, довести себя до физического изнеможения. Оно не выдерживает долгого движения.
Околевает.
Ничто так не унижает человека, как одиночество.
Уж не знаю почему, но это так. Кто-то сказал, что одиноки мы не потому, что одиноки в самом деле, а потому, что чувствуем себя одинокими. На таком уровне красноречия многие составили себе имена. Думаю, когда они рассуждали об одиночестве, то были вполне благополучны… Унижение состоит в том, что мозг ищет лазейку, дабы выскочить из самого себя, отказаться от себя, избавиться от себя. Неслыханное предательство…
У кинотеатра «Стрела» в очереди в кассу я разглядел знакомого человека. Да, это Петя Шутов, мой друг. И с ним молодая женщина. Она держит его под руку и что-то оживленно щебечет, а он отвернулся от нее, румпель в небо, всем своим видом подчеркивает, что случайно оказался и в этой очереди, и с этой женщиной.
— Петя! — окликнул я, направляясь к нему. — Петя! Здорово!
— Здравствуй, — сказал Шутов, скользя мимо скучающим взором. Выгуливаешься?
— Выгуливаюсь, ага. А ты в кино? Здравствуйте, девушка.
— Супруга моя…
Супруга протянула сухонькую ладошку.
— Вы из Москвы? Петя рассказывал… Пойдемте с нами в кино. Хотите?