Самую ценную характеристику директора Никорука тоже, кстати, дал Владлен Осипович. О Никоруке он так сказал: «Никорук — старая гвардия, первопроходчик. Таких теперь не делают… Знаешь, Виктор, те, кто пришел на готовенькое, часто любят предъявлять претензии нашему поколению. При этом легко забывают, сколько такие, как Никорук, сделали. И при каких обстоятельствах. Ведь это мы, да, мы, не улыбайся, это мы стояли у истоков НТР, на почти голом месте стояли. Все, что вы получаете в красивых упаковках, нам давалось потом и кровью… Многие из вас с прищуром смотрят на мир, с этаким ироническим подтруниванием, а нам обидно. Вольно и весело вам теперь так смотреть, быть ироничными и всезнающими, а Никоруку, к примеру, некогда было заниматься рефлексиями и тешить свое самолюбие разными интеллектуальными капризами. У него не оставалось времени на пустяки. Он и ему подобные работали, точно семижильные, и в будущее смотрели с надеждой и святой верой…»
Я не возражал Перегудову. Если он ошибался в частностях, то в целом был, конечно, прав. Не понимал он только одного: скептицизм и налет иронической созерцательности, так свойственный многим моим сверстникам, не что иное, как маска, способ самоутверждения, которыми пытаемся мы замаскировать неуверенность в себе, а порой и зависть к ним, сумевшим прожить свою жизнь достойно и полнокровно, не взирая ни на какие обстоятельства…
«Наталья, душа моя, видишь, я уже отвлекся, не подавился ломтем любовной отравы, нашел себе новую игрушку. Пока я играю не в полную силу, пока еще с тобой, но скоро заверчусь волчком, и все забудется, выдует кз головы. А ты что поделываешь, милая? Как поется в давней песенке: „Кто вам, мадам, теперь целует пальцы?“»
В половине восьмого набрал домашний номер Никорука — если спит, ничего, пора проснуться. В трубку рокотнул мужской голос, и я сразу понял — он. Интонация добродушно-встревоженная и значительная: «Слушаю вас!»
— Федор Николаевич, здравствуйте!
— Здравствуйте. Кто говорит?
— Моя фамилия Семенов, Виктор Андреевич. Я из Москвы. Привет вам от Владлена Осиповича.
Минутная пауза: я вижу, как он подбирает тон ответа, так человек выбирает книгу на полке — какую почитать перед сном.
Выбрал — отвечает доброжелательно, но с оттенком (чуть подчеркнутым) снисходительности.
— А-а, что ж, очень рад. И ему взаимно привет.
Да, мы с ним вчера по телефону беседовали. Я в курсе. Значит, опять по этому прибору?
— Опять, Федор Николаевич, — в моем голосе просьба извинить за назойливость и глубокое понимание нелепости собственного приезда.