Летом мы с Толиком уезжали с Павелецкого вокзала в подмосковный лес. За грибами.
Однажды заблудились и после долгих странствий забрели на картофельное тюле. Голодные, мы выкапывали молодые картофелины, срезали ножичком кожуру и грызли.
— Ночью в лесу нельзя быть, — пугал Толик, измазанный до ушей грязью от плохо очищенной картошки.
— Почему?
— Тут немцы могут бродить.
— Какие немцы?
— Которые не сдались. Диверсанты.
— Чепуха, — решил я, подумав. — Но лучше всетаки выбираться к станции.
Легко сказать — к станции. Лес закружил нас и мытарил еще часа два. А потом случилось чудное происшествие. Мы наткнулись на лося. Огромное животное с ветвистыми рогами стояло в кустах и, пыхтя, жевало листья. От неожиданной удачи мы обалдели.
Лось тоже нас заметил и косил влажными лгшяами, полуприкрытыми нашлепками век.
— Не спугни! — предупредил Толик Однако вскоре нам наскучило стоять и смотреть, и мы начали подманивать лося — Иди сюда, милый! Цоб-цоб-цоб! — шаманил Толик.
— Цып-цып-цып! — вторил я. — Ко-ко, кс-сс!
Лось не обращал внимания на наши дурачества.
— Он ручной, — догадался я, — разве ты не видишь? Давай ближе подойдем.
Потихоньку, подталкивая друг друга, мы потянулись ближе к рогатому гиганту. Лось обеспокоенно завозился, сделал трескучий шаг в сторону и вдруг, резко повернувшись, попер прямо на нас.
— Ой! — крикнули мы. (Потом долго спорили, кто именно издал малодушное «ой!».) Лось протопал, фыркая ноздрями, как шлангами, совершил полукруг для разгона и ринулся обратно на полной скорости, сминая кустарник. Намерения его были яснее ясного: лось нападал. Мы спрятались за ближайшую ель, и лось, пробегая, чуть не коснулся нас влажным боком. Изо рта у него капала пена.
— Бешеный! — выдохнул я. — Лось-людоед. Попались мы, Толик!
Действительно, лосиная морда блестела ржавыми пятнами, что вполне могло быть засохшей кровью несчастных путников. Нелепый танец преследования вывел нас всех н, а широкую поляну, где по краям лежали кучи сушняка. Подняв небольшое деревце я стал стучать им по земле, Толик последовал моему примеру. Мы колотили траву жердями и при этом вопили:
«А-а-а!» — так вопили, будто пятки у нас горели. Лось не довел до конца очередной набег, тормознул шагах в десяти и недоверчиво покрутил головой, как бы укоряя: что это вы, ребятки, такое придумали не по правилам. Войдя в раж, мы, продолжая вопить и размахивать жердями, сами пошли на него. Медленно, н, о пошли. До сих пор горжусь этим обстоятельством. Нам надоело убегать, и мы перешли к контратаке. Нешуточное дело для двух мальцов. Лось развернулся и лениво затрусил прочь.