— Эй! — крикнул Шутов. — Уберите собаку! Человека покусала.
В доме распахнулась дверь, на крылечко хлынул поток света и из него, как из облака, образовалась летящая женская фигура.
— Петя! Петечка пришел! Ура!
Еще голоса, шум, на крыльцо высыпала целая женская когорта.
— Ну, ну! — приговаривал Шутов, распихивая дам. — Я не один. Знакомьтесь, Витек Семенов, из Москвы. Свой парень… Танька, вы-то знакомы уже…
С Таней мы были знакомы — вчерашняя девица из ресторана. А с ней еще три девицы и один юноша лет сорока, в расхристанном обличьи. Пес Тимка ворвался следом за нами в помещение и обезумел, заново пытаясь облобызать всех присутствующих.
В комнате (модерн в бревенчатой упаковке: мебель из Югославии, люстра из Польши) за накрытым для пиршества столом мы легко и быстро познакомились: юноша — Ваня Захорошко, кооператор (?), с супругой Лидой и две школьные Танины подруги.
Света и Муся, складные девчушки лет по тридцати.
Ваня Захорошко принял меня за Таниного родича.
— Все путем, — доложил он лично мне. — Никаких эксцессов. Сидим, закусываем — никого не трогаем.
— За все хорошее! — на правах вновь прибывшего сказал тост Шутов.
Тут же передо мной появилась чистая тарелка, на которую Таня навалила гору салата.
И понеслась трапеза, глупейшая, ненужная, подступившая к горлу, как слезы. Но тем и прекрасная, святая. Плохо будет не сегодня — завтра…
— Чей это домик, Таня? Ваш или родителей?
— Папахена… Да вы не бойтесь, он сегодня в ночную, — взглядом, утаенным от Шутова, она намекнула, что между нами есть тайна. Вчера я не понял, а сегодня разглядел — Таня необыкновенно хороша.
Если смотреть на нее подряд дольше минуты — суеверный страх закрадывался в душу. А не смотреть — нельзя. Вчера она была слишком близко ко мне или слишком далеко. Сегодня — на самом выигрышном расстоянии. Трудно приходится ее подругам. Какие бы ни были они подрисованные и обтянутые, а с природой не поспоришь. Природа отпустила эту девушку от себя в щедрый, любовный час. Стряхнула с внимательных ладоней: иди, кровинушка, покажи всем, как я бываю добра и изысканна.
— И вы вдвоем, значит, живете в таком большом доме? — продолжал я.
Захорошко вмешался с блестящей остротой:
— Когда как.
— Заткнись! — велел ему Шутов и бросил на меня гневный взгляд. Я уже заметил, что настроение его заметно ухудшилось, снова он помрачнел и насупился.
— Иногда на месяц, на два жильцов пускаем, — ответила мне Таня, — но редко.
— Все путем! — сказал Захорошко, прижимая к себе бутылку.
Дальнейшее — эпизоды.
Мы со Светой (или с Мусей?) топчемся посреди комнаты, танцуем.