— Зачем тебе, милый?
— У тебя ребенок от этого мужа?
— Не надо, любимый, не надо.
Она не пускала меня в свою жизнь, в свое прошлое — и это бы полбеды. Точно так же Наталья совершенно не интересовалась и моим существованием на белом свете. Она знала, где я работаю, и то потому, что я сам сказал, а больше ничего. Кто я, где мои родители, почему живу один в двухкомнатной квартире — ни одного подобного вопроса. Думаю, что если бы она не прочитала в медицинской карточке, как меня зовут, то и этого бы не спросила. Зачем ей. Прошло столько времени, а я все не мог сообразить — умна ли она, хороший ли специалист, вообще, что она такое.
Но мы же люди — не звери. Интеллигентные, черт возьми, люди, образца научно-технической революции.
Однажды она вдруг спросила:
— Витя, а тебе очень больно было, когда делали операцию? (Два года назад мне удалили камень из почки.)
Я возликовал как мальчишка. Думает обо мне, думает.
Сказал веско:
— Не твое дело, — ее голосом.
Хохотали, целовались.
В другой раз:
— Витя, давай я тебе постираю, — это со странным прищуром, почти умоляюще.
— Мужу своему стирай.
— Он в командировке.
— Вернется, постираешь…
— Ты меня к нему ревнуешь?
Я взорвался:
— Дура ты, Натка, полная дура! А еще врач. Диплом, наверное, фальшивый? Как же ты думаешь? Ревную ли? Нет, рад. Рад, что у тебя муж, что были любовники. Много у тебя было любовников, дорогая? Десять, сто? Судя по всему — хватало.
Не обиделась ничуть, на мгновение задумалась, отвернулась, сказала негромко:
— Нервы у тебя, Витя.
— У меня — нервы?
— Видимо. Хочешь, я выпишу кое-что и сама буду колоть?
Смотрела серьезно и с нежной жалостью.
— Вот что, Наталья Олеговна, не пора ли вам домой? Нет? В любой момент муж позвонит, умирающие больные. Ты всегда должна быть на посту. А мне твою чушь слушать невыносимо.
Меня начала утомлять ее податливая агрессивность, пугало дремотное марево, которое все плотнее окутывало нас обоих.
И все еще я не понимал, что она полоумная, моя любимая.
— Почему мы никуда не ходим с тобой, Тала?
— А куда?
— Куда люди ходят. В театр, в кино.
Не скажу, чтобы я был любителем зрелищ, как раз к тому времени мне не то что театры, а и люди малость прискучили. Остались книги и радость свободного одиночества. Оглядываясь назад, я с ужасом видел, что ничего не вернешь, ничего. И замены тому, что было, нет.
Наталья, однако, намотала на ус замечание о театре и вскоре спроворила билеты на Таганку. Видимо, были у нее знакомые рангом покрупнее меня.
Сходили в театр. Я пил в буфете несвежее пиво и зевал в зале. Наталья скучала рядом.