— Не переживайте так, — посочувствовал я. — Не вернешь человека. Чего уж…
Он поднял глаза:
— Человека? Ты знаешь, какие могут быть последствия? Суд, понимаешь?
— Но вы же не виноваты…
— Виктор Андреевич, дорогой мой, я много старше тебя и видел больше. Сколько раз на моей памяти за героизм выдавали обыкновенное разгильдяйство, а самоотверженностью прикрывали неумение работать.
— При чем тут это?
— А при том, что легче всего произносить красивые слова на крови. И нет большей подлости, чем наживать на этом капиталец. Ты обрати внимание, кто сейчас раздувает страсти вокруг этого дела. Самые бесполезные люди. Редкий для них случай зарекомендовать себя морально, ничем не рискуя… А мальчика жалко, искренне жалко…
Он это добавил, но я-то видел, что он страшно обозлен. Я ушел от Перегудова раздавленный, потому что знал, больше не смогу им восхищаться. В нервической недосказанности его фраз была та правда, которую я не хотел понимать. Более того, я не хотел иметь дело с теми, которые слишком хорошо понимали эту правду.
С того дня началось мое охлаждение к Перегудову…
Проснулся я от стука. С ровными паузами, сначала несильно, но с каждым разом все громче кто-то колотил в дверь. Я взглянул на часы — около семи утра.
Комната, как в тумане, и ощущение такое, что стены вибрируют и, того гляди, обвалятся. А стук продолжается — упорный, требовательный. Может, пришли уже за мной звать на страшный суд.
Кое-как сполз с кровати, дошлепал до двери, защелку еле-еле отомкнул. Ох ты, какие дорогие гости ко мне! Горничная в фартучке и с ней тот тип, который запретил ключ от номера уносить.
— Чему обязан? — спросил я, деликатно поправляя трусы. Женщина топталась, опустив глаза, а тип явно норовил заглянуть через мое плечо в номер. Ах, вот в чем дело.
— Разрешите нам войти! — сказал тип, вытягиваясь на носках. Очень забавно он слегка подталкивал горничную в спину.
Женщина от очередного толчка чуть не перевалилась через порог.
— У вас посторонние в номере, — заявил тип.
— Нету никого.
— Это мы сейчас посмотрим. Антонина Васильевна, входите, прошу вас…
Но женщина не могла войти, потому что я загораживал дверь.
— Требую понятых и ордер на обыск, — объявил я.
— Чего?
Горничная соскользнула в сторону, и ретивый администратор остался со мной как бы один на один.
— Ордер у вас есть? — повторил я.
— Мы имеем полное право проверить. При исполнении служебных обязанностей.
— Где это сказано, что вы имеете право?
— В инструкции.
— Покажите.
Мужчина оказался в затруднительном положении и взглянул на потолок, словно оттуда ожидал явления инструкции. Горничная потихоньку пятилась и уже была на довольно большом от нас расстоянии. Я бы еще продолжал игру, да уж слишком скверно себя чувствовал.