– Ройс, я тебе не верю. Тебе не нужны ни я, ни мой ребенок. – Бетани взглянула на него сквозь набегающие слезы. – Было время, я считала тебя самым прекрасным мужчиной во всем мире. Какое разочарование понять, что я ошибалась!
Еще долго после того, как Ройс ушел от Бетани, ее слова звучали у него в голове. Когда-то он был для нее всем, а теперь пал так низко, что стал в ее глазах хуже последнего негодяя. И наоборот, сама она выросла в его глазах. Все саксы души не чают в Бетани, и даже его воины ее обожают. Все, кому посчастливилось с нею встретиться, находят ее драгоценным камнем, чей блеск нисколько не умаляет сакское происхождение. Она женщина редкой красоты, ума и благородства, а он так опрометчиво потерял ее уважение.
Ройс обходил укрепления, гадая, как вернуть расположение Бетани.
– Опять за старое? – спросил внезапно появившийся у него за спиной Ги.
Ройс раздраженно обернулся:
– Тебе надо повесить на шею колокольчик.
Ги усмехнулся:
– Ты был так поглощен размышлениями, что все равно бы ничего не услышал.
– Вероятно, ты прав.
– Что-то с Бетани? – высказал догадку Ги. Ройс кивнул:
– Не знаю, что мне делать. Клянусь, мне легче встретиться лицом к лицу с ордой разъяренных кельтов, чем со своей супругой в гневе.
– Ты ей сказал, что слова Филиппа для тебя ничего не значат? – спросил Ги.
– Ты действительно так глуп или же просто неудачно пошутил?
– Тогда перед тобой стоит сложный выбор. Ты хочешь наслаждаться прелестями брака, не платя за них.
– О какой плате ты говоришь? – нетерпеливо спросил Ройс.
Ги улыбнулся:
– За любовь расплачиваются монетами доверия и уважения. – Он дружески похлопал брата по спине. – А ты не хочешь расстаться ни с одной монетой, опасаясь, что Бетани не отплатит тебе сполна.
– Ты говоришь загадками.
– Неужели?
Ги спокойно выдержал пристальный взгляд Ройса.
– Oui, ты говоришь истинную правду. Но трудно сразу перемениться после стольких лет. Ги, наверное, тебе трудно поверить, но я не люблю перемен.
– Вот как? – схватился за лоб Ги, притворяясь, что поражен словами брата. – Ты, открытый новым веяниям, терпимый к инакомыслию? Да, мне трудно в это поверить.
Ройс фыркнул, восхищаясь язвительным умом брата:
– Лишь ты один смеешь издеваться надо мной.
– Это необходимо. Ты относишься к себе слишком серьезно. А все очень просто, – продолжал Ги, обнимая Ройса за плечи. – Решись и покончи разом со всем. А то красавица жена устанет тебя ждать.
– Сомневаюсь, – сказал Ройс, направляясь к башне.
– Хочешь рискнуть? – поинтересовался Ги.
– Non, – произнес Ройс с решимостью, удивившей даже его самого.